Читать книгу "Шалый малый - Екатерина Вильмонт"

– Я бы даже сказала, талантливо. Ох, Настя, чует мое сердце, он мне жизнь разобьет.

– Влюбилась?

– Нет. Испугалась.

– Да, понимаю, в нем есть... смешно, глаза синие, а какие-то чертячьи...

– Знаешь, я запомнила две последние строчки: «весь бытия божественный убор на прочной дьявольской подкладке».

– Ни фига себе! Но ты же вроде не веришь ни в бога, ни в черта.

– Не верю. Но... Понимаешь, в нем есть какой-то сумасшедший драйв, который меня захватывает и в то же время жутко пугает...

– А зря ты ни во что не веришь. Уж не знаю, чей это промысел – ваша встреча в лесу...

– Твой, Настюха, только твой! – рассмеялась я. – Это ты меня вытащила в лес.

– Ой, Полька, как подумаю, что не вытащила бы тебя тогда, этот синеглазый лежал бы с простреленной башкой... И муравьи бы по нему ползали, – всхлипнула Настя.

– Ладно, Настька, кончай разводить сырость. Все прекрасно, а будет еще прекраснее. Синеглазый уехал в свой Питер, наверное, уйдет скоро в плавание, а у нас работы выше головы.

– Ох, Полька...

Макар нещадно ругал себя. Идиот, что за безвкусица – прочесть эти написанные в ранней юности строчки, выставить себя в каком-то инфернальном свете, фу! Хорошая, реальная, очень нормальная и веселая девушка, а ты... Дурак! Да это же не на таких рассчитано, а на глупеньких и восторженных, а она... Неужто тоже на поверку глупенькая и восторженная? Но тогда на фиг она тебе сдалась? Романтическая история, она мне реально жизнь спасла... А если б все то же самое, а она была бы страшненькая? Тогда ты тоже запал бы на нее? Нет? А черт его знает... Но на эту запал. И ведь встретил ее не где-нибудь, а в Москве, в этом гигантском многомиллионном городе. Даже то, что она оказалась внучкой Сашкиного препода, ерунда в сравнении с этой встречей. Какие шансы у меня были еще хоть когда-нибудь ее увидеть? А тут всего ничего времени прошло, какие-нибудь два месяца, и вот... Это твоя судьба, Макар! Ей совершенно не подходит этот ее муж. Слишком респектабельный, слишком гладко выбритый и хорошо одетый. Разве такой ей нужен? А что, ты ей нужен? С твоей сумасшедшей жизнью, с твоей работой, с твоими холостяцкими привычками? С твоей любовью к морю? Нет, Макар, ты только поломаешь ее налаженную жизнь. Она того и гляди ребеночка захочет... А куда тебе ребеночек? Нет. Нельзя! О, это я умею – говорить себе «нельзя»! Обучили! Тянет к ней? Хочешь ее? Как говорилось в любимой детской книжке: «Перехочется, переможется, перетерпится!»

Он сел за руль, томясь в нескончаемых пробках, выбрался, наконец, из города и на бешеной скорости погнал домой, в Питер. Подальше от Полины и всей этой истории. Он обязан был заявить о виденном убийстве, но страх за ни в чем неповинных девчонок не позволил ему этого сделать. Но за это ему не было стыдно. Ему нестерпимо стыдно было за то, что он пел перед Полиной и читал свои старые стишки. Нестерпимо стыдно!

Зал для презентации шедевра Аделаиды Тумановой был готов, но наводил на меня такую тоску, что хотелось хоть как-то разбавить это «белое безмолвие». И я придумала! Поскольку дело уже шло к Рождеству, хоть и западному, да и Новый год не за горами, а эта мымра не желала ничего, кроме «незапятнанного» белого цвета, я решила внести малую толику юмора в эту тоску. Я купила пару белоснежных валенок и каждый украсила всякой новогодней мишурой, тоже белой – веточками, хлопушками и т.д. Получилось изумительно! В день презентации я привезла эти валенки в ресторан, чтобы поставить их поэффектнее. Администратор ресторана, элегантная женщина лет сорока, пришла в восторг.

– Ой, Полиночка, какая прелесть! Надо ж такое придумать! У меня дома есть валенки, я своим детям в них подарки под елку положу и тоже как-нибудь украшу. А ничего, что валенки серые?

– Да прекрасно, еще лучше даже. Но тут такой специфический клиент...

– Ох, не говорите!

Я поставила валенки с двух сторон маленькой эстрады под двумя белоснежными искусственными елочками.

Презентация начиналась в шесть вечера. А в пять я должна была встретиться с заказчицей. Мы вместе вошли в зал.

– О, как красиво! Просто восхитительно! Восторг! А как смотрится портрет в этой раме! Божественно! – И вдруг взгляд ее упал на валенки. – А это еще что?

– Скоро Новый год и...

– Вы что, с ума сошли? – завопила вдруг она. – Как вы посмели?

– А что такое?

– Вы издеваетесь, да? Решили надо мной посмеяться? – Она подскочила к эстраде, схватила один валенок и метнула его прямо в меня. Я, правда, успела пригнуться, и он угодил в какого-то парня.

– Что тут происходит? – спросил он.

Но Белоснежка уже от ярости ничего не соображала. Она топтала ногами второй валенок, а молодой человек с явным удовлетворением снимал ее на камеру. От бешенства она ничего не замечала. Куда девалась ее красота? После первой оторопи я опомнилась, подскочила к ней и оттолкнула.

– Вы что тут беситесь! – крикнула я, поднимая валенок, безнадежно уже испорченный. – Совсем оборзели, да? Ну, не понравились вам валенки, сказали бы, я бы их убрала, и дело с концом!

– Ты что себе позволяешь, сука? – завизжала Аделаида. – Какое право ты имеешь тут голос подымать? Тебе заплатили, вот и вали отсюда! Дрянь подзаборная!

– О! Это вы зря! Вон, вас уже снимают, и наверняка записали ваши вопли, завтра вся Москва об этом узнает. Так что презентация будет шумная! Как вы и хотели. Дура набитая!

– Ах ты тварь! – Она хотела броситься на парня с видеокамерой, но он ловко увернулся и выскочил из зала.

Я тоже предпочла ретироваться.

– Девушка, – окликнул меня давешний папарацци.

– Да? – засмеялась я.

– Чего она взбеленилась, я не въехал? И чем она в меня запустила?

Я подробно ему объяснила. Я чувствовала себя отмщенной. Завтра этой идиотке мало не покажется! Хорошо еще, она успела со мной расплатиться. Девушка с незапятнанной русской душой.

Вечером я рассказала Вадиму об этой истории.

– Поляш, ну кто тебя просил лезть с этими валенками? Это ж чистой воды хулиганство! – укоризненно покачал головой муж.

– Да нет, это просто нотка юмора...

– Зачем ей твой юмор? У нее, видимо, чувство юмора напрочь отсутствует. Она же хотела предстать в роли чуть ли не мадонны, а ты тут со своими валенками!

– Ну, убрала бы и все, а то устроила... Сплошное, можно сказать, благочестие! Вот уж точно: «Весь бытия божественный убор на прочной дьявольской подкладке!»

– Это что за стихи? Чьи?

– Не помню!

– А она с тобой расплатилась?

– К счастью, да. Эдик проследил.

– Кто такой Эдик? – нахмурился муж.

– Мой одноклассник. Он, оказывается, юрист у этой Белоснежки. И, кстати, здорово приударяет за Настькой. Он еще в школе по ней сох.