Читать книгу "Ангел для Рыбки - Анастасия Енодина"

— Ну и ладно, — жуя сладкую мякоть, отозвался Грач. — Не яблоки, так что-нибудь другое будет!

— Ты здесь вообще каждое лето? — спросила Неля.

— Да, — ответил он. — А ты?

— И я. — Ответила девочка.

— Ну и хорошо. Значит, через два года так же посидим и яблоки похрумкаем! — уверенно ответил он.

Тогда Рыбка не знала, что с яблоками гораздо проще, чем с Грачём. Они были год через год, а вот её друг пропал из её жизни раз и навсегда.

18

Мы вошли в дом, и я закрыла дверь, предварительно оглядев двор — Ивлев, кажется, намеревался отправиться в избушку. Это хорошо, а то мог и за нами пойти — с него станется.

Убедившись, что Глеб потерял к нам интерес, я повернулась к Ирке, понимая, что вопросов у неё будет ой как много.

— Нелька, ну ничего себе! И ты молчала?! — накинулась на меня Ира, выглядывая в окно и тоже проверяя, нет ли поблизости Глеба.

— Я не молчала, — попыталась оправдаться я. — Он здесь всего пару дней.

— Пару дней, но он! Я в шоке, Нель! — продолжала не то восторгаться, не то возмущаться подруга.

— Я говорила, что придётся сдавать избушку, иначе всё здесь сгниёт к чертям без ремонта! — парировала я, вздохнув и устало опустившись на диванчик. — Ивлев предложил хорошую цену.

Наверно, это и правда сложно понять, потому что сейчас я тоже себя не понимала: как можно было согласиться поселить у себя под боком этого типа? Он и так обожает двусмысленно шутить и нелепо подкатывать, а теперь от него ж спасу не будет! О чём я думала! Впрочем, понятно, о чём — об бабнике-алкоголике и о деньгах, которые так необходимы для ремонта дачи.

— Блин, Нелька! — продолжала Ира. — Он точно к тебе не ровно дышит! Рядом жить решил… — она покачала головой уважительно, словно Глеб совершил подвиг, сняв у меня избушку.

Я прикрыла глаза, ощущая, что обгоревшие вчера плечи дают о себе знать, и вспомнила Ивлева, каким он был вчера на пляже: что-то не похоже, что я ему интересна и нужна.

— Ничего он не решил. — Попыталась объяснить я Ирке. — Так вышло просто. Видела б ты его физиономию, когда он меня увидел и понял, у кого снимать жильё намылился!

Я вспомнила подробности с дедом Василием и доской и от этого рассмеялась. Да, в тот момент стоило видеть лицо Глеба! Видела бы Ирка — точно бы поверила, что он приехал вовсе не ко мне.

— Ну а ты? — Ирка отошла от окна и села рядом, заглядывая мне в лицо и хитро улыбаясь: — Ты-то не станешь упускать случай? — божечки, она даже бровями поиграла, произнося это.

Я посмотрела на неё угрюмо. Какой случай? Я уж и сама не рада, что согласилась! Взгляд мой оказался красноречив, даже ничего не пришлось отвечать! Жаль, Глеб не умеет так хорошо понимать меня без слов — это бы упростило наше общение.

— Брось, Нелька! — не отставала подруга, пихая меня плечом, и я поджала губы. — Ну ладно-ладно… — примирительно начала Ира, но я понимала, что она не сдастся. — Допустим, я верю, что тебе он безразличен. Но! Такая возможность, Нель! Давай его в тебя влюбим, а? — я покосилась на неё: надо же, аж глаза заблестели от гениальности пришедшей в голову идеи. — Пусть страдает и пусть знает, что не всем такой симпатяга нужен! А главное — отомстим ему за все разбитые сердца!

Я хмыкнула. Ивлев выбирал такие девушек, над разбитыми сердцами которых я могла бы с удовольствием поглумиться, а не мстить за них. Глеб вполне достоин таких красоток, а они — его. Даже влезать не хочется в эти страсти.

— Ну давай влюбим, а? — Ира даже сложила руки, умоляя согласиться.

Меня это позабавило. Нет, не то, как сложила руки подруга, а то, что она говорила так, словно Ивлев — неодушевлённый предмет. Занятно: эти все люди, в общем-то правы, я тоже в Глебе особой души не замечаю, но всё равно странно… Ивлев и правда походил на вещь. Даже, на некий артефакт, который престижно заполучить. Ира сейчас говорила о нём, как о вещи, которая станет твоей, если выполнишь ряд условий.

За Глеба обидно не было, но чувство справедливости заставило меня выказаться:

— Ты в своём уме? — спросила я. — Он человек… какой-никакой… Его нельзя просто взять и влюбить в себя. У него тоже есть вкусы и чувства, а сердцу не прикажешь.

— У брутальных симпатяг чувства — равно инстинкты! — со знанием дела изрекла Ира. — Заставь ревновать его, а? Ревность должна сработать, и он раскроет себя! Точно тебе говорю! И одевайся… — она оглядела меня, подбирая слова: — Позаметнее одевайся! И на глаза ему почаще попадайся!

Я в который раз вздохнула. Почаще попадаться на глаза — это, боюсь, получится в любом случае, хочу я или нет. А в остальном… Зачем мне лишние проблемы? Ведь где Глеб — там непременно проблемы, это я уже поняла!

— Не стану я одеваться для него как-то иначе, Ир. — Отрезала я, чтобы она поняла: мне не до этого, и заниматься подобной ерундой я не стану. — Мне не интересно, правда.

Ира прищурилась, словно сканируя меня и пытаясь понять, насколько правдив мой ответ.

Признаться, да, заманчивое предложение. Поиздеваться над тем, кто вечно подтрунивает надо мной. Но хотелось лета, веселья, купания и отличного настроения, а не глупых игр с Глебом.

— То есть, то, что он здесь — исключительно твой меркантильный интерес? — уточнила подруга.

— Именно. — Ответила, чуть кривя душой: на самом деле ещё было желание понять его неприязнь ко мне, но это могло подождать, и уж точно это можно было понять без влюблений и прочей ерунды. — Без стипендии я осталась, отпуск только две недели оплачиваемый выходит, а мама, ты знаешь, в дачу ни копейки не вложит… — печально закончила я, чтобы Ира вспомнила, что я бедная и малоимущая.

Подруга кивнула и тоже опечалилась. Мама не любила дачу настолько, что не собиралась помогать мне с ней ни в чём. Настолько не любила, что я понять не могла, почему: вроде ж и места красивые, и вообще… А она прям люто ненавидела Осётрино, причём это было так, сколько себя помню. С детства.

Я всегда отдыхала у бабушки, а родители в свой отпуск увозили меня на море.

— А отчим? — продолжала расспрашивать Ира, не веря, что заселить Ивлева меня заставило материальное положение. — Он же у тебя богатенький Буратино?

Это да, он и правда богатенький. А ещё действительно до одури любит маму. Для меня до сих пор оставалось загадкой, как вечно идущий у неё на поводу Виктор с вопросом дачи принял мою сторону и настоял на том, чтобы участок не ушёл на сторону, а остался в нашей семье. Отчим никогда не ругался с мамой, кроме того раза, когда обсуждалась судьба Осётрино, и мне казалось тогда, что эти двое знают куда больше, чем я, о причинах ненависти родителей к этому прекрасному месту. Но в то время у меня было не то положение, чтобы выспрашивать — я надеялась, что Виктор победит. И он победил, объяснив потом мне и маме, что он за мир в семье и за гармонию.