Читать книгу "Ход королевы - Уолтер Тевис"

– На одежду, я так понимаю?

Бет ничего не ответила.

– В твоем возрасте работают только цветные девочки.

То, как миссис Уитли произнесла слово «цветные», лишило Бет стремления разговаривать с ней на эту тему.

Вступительный взнос в Шахматную федерацию Соединенных Штатов составлял шесть долларов. Еще четыре доллара стоила подписка на журнал «Шахматное обозрение». Деньги требовались и на кое-что поинтереснее: в разделе «Турнирная жизнь» было перечислено несколько городов – по одному в Огайо, Иллинойсе, Теннесси и Кентуки, а в рамке под ними говорилось следующее: «Чемпионат штата Кентуки, уик-энд после Дня благодарения (пт., сб., вс.), актовый зал Старшей школы имени Генри Клея, Лексингтон», а еще ниже: «Призовой фонд – $185. Вступительный взнос – $5.00. Только для членов ШФСШ».

Получалось, нужно заплатить шесть долларов за членство в федерации и еще пять за участие в турнире. Мимо Старшей школы имени Генри Клея Бет проезжала на автобусе, который ходил по Мейн-стрит. Школа была в одиннадцати кварталах от Джанвелл-драйв. А до Дня благодарения оставалось шесть недель.

* * *

– Кто-нибудь может точно сформулировать теорему? – спросила миссис Макартур.

Бет подняла руку.

– Бет?

Она встала из-за парты:

– В прямоугольном треугольнике квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. – И села на место.

Маргарет, хихикнув, наклонилась к Гордону, который сидел впереди и периодически брал ее за руку под партой.

– Видал мудрилу? – прошептала Маргарет нежным девичьим голоском, полным презрения.

Гордон засмеялся. Бет посмотрела в окно на осенние листья.

* * *

– Не понимаю, куда деваются деньги! – сказала миссис Уитли. – В этом месяце я потратила ничтожную малость, а мои запасы уменьшились в десять раз. В десять! – Она плюхнулась в обитое английским ситцем кресло и уставилась в потолок широко раскрытыми глазами, будто ждала, что на нее сейчас упадет лезвие гильотины. – Я оплатила счет за электричество, счет за телефон, выбирала самые простые продукты, отказала себе в сливках к утреннему кофе, вообще ничего не покупала для себя, не ходила в кино, не была на благотворительном базаре в Первой методистской церкви – и у меня осталось семь долларов, хотя должно быть по меньшей мере двадцать! – Она бросила на столик перед собой скомканные долларовые бумажки, которые несколько минут назад выудила из кошелька. – Вот это все, что у нас есть до конца октября. Едва хватит на куриные шейки и овсянку.

– Разве «Метуэн-Хоум» не прислал вам чек? – спросила Бет.

Миссис Уитли оторвала взгляд от потолка и воззрилась на нее. А затем произнесла ровным голосом:

– За первый год. Можно подумать, от той суммы что-то осталось после расходов на твое содержание.

Бет знала, что это неправда. Чек был на семьдесят долларов – так много миссис Уитли на нее точно не потратила.

– Чтобы более или менее сносно дожить до первого числа, нам нужно двадцать долларов, – сказала миссис Уитли. – А у меня на тринадцать меньше. – Она перевела было взгляд на потолок, но тут же снова вперила его в Бет. – Надо было тщательно записывать все траты.

– Может, дело в инфляции? – не без оснований сказала Бет. Она позаимствовала всего шесть долларов – на членство в Шахматной федерации.

– Может быть, – протянула миссис Уитли, слегка смягчившись.

Бет не хватало пяти долларов на взнос за участие в турнире. В классе на продленке, за день до выступления миссис Уитли на тему финансов, она вырвала из тетради лист и написала мистеру Шейбелу, уборщику, на адрес «Метуэн-Хоум», Маунт-Стерлинг, Кентукки. Вот что в нем было:

Дорогой мистер Шейбел.

Здесь будет шахматный турнир с первым призом 100 долларов и вторым – 50. Другие призы тоже предусмотрены. Регистрационный взнос – 5 долларов, а у меня их нет.

Если вы пришлете мне эти деньги, я верну вам 10 долларов при условии, что выиграю какой-нибудь приз.

Искренне ваша,

Элизабет Хармон.

На следующее утро она нашла конверт и марку в набитом всякой всячиной письменном столе в гостиной, пока миссис Уитли еще не встала с постели, а потом бросила послание в почтовый ящик по дороге в школу.

В ноябре Бет взяла из кошелька миссис Уитли еще один доллар. Со дня отправки письма мистеру Шейбелу прошла неделя, а ответа всё не было. На часть позаимствованных денег Бет купила свежий выпуск «Шахматного обозрения». Там оказалось множество партий, позволивших ей усовершенствовать навыки в игре. В одной из этих партий победу одержал молодой гроссмейстер по имени Бенни Уоттс. Бенни Уоттс был чемпионом Соединенных Штатов.

* * *

Миссис Уитли простужалась как-то слишком уж часто.

– У меня предрасположенность к вирусам, – сказала она в очередной раз. – Или у них ко мне. – И протянула Бет рецепт, по которому нужно было получить лекарства в лавке Брэдли, а заодно один дайм ей на лимонад.

Мистер Брэдли странно посмотрел на Бет, когда та вошла, но ничего не сказал. Получив рецепт, он отправился в глубь магазина, а Бет тем временем старалась держаться подальше от стеллажа с журналами – месяц назад она взяла здесь еще один выпуск «Шахматного обозрения», хотя тот был в единственном экземпляре, так что мистер Брэдли вполне мог это заметить.

Он вернулся с пластмассовым пузырьком – на этикетке был напечатан какой-то текст, – и поставил его на прилавок. Пока мистер Брэдли расправлял белый бумажный пакет, Бет во все глаза смотрела на пузырек. В нем лежали продолговатые ярко-зеленые пилюли.

* * *

– Это мое успокоительное, – пояснила миссис Уитли. – Макэндрюс решил, что мне нельзя нервничать.

– Кто такой Макэндрюс? – спросила Бет.

– Доктор Макэндрюс, – сказала миссис Уитли, откручивая у пузырька крышку. – Мой врач. – Она достала две таблетки. – Принесешь мне стакан воды, дорогая?

– Да, мэм.

Когда Бет пошла за водой в ванную, миссис Уитли вздохнула и пробормотала:

– И почему они заполняют эти пузырьки всего лишь наполовину?

* * *

В ноябрьском выпуске были двадцать две партии, сыгранные на шахматном турнире в Москве. Фамилии участников – Ботвинник, Петросян, Лаев – звучали, как имена сказочных персонажей. Двое из них на фотографии склонились над доской; у обоих были темные волосы, сурово сжатые губы и черные костюмы. На дальнем плане за шахматистами, не в фокусе, были запечатлены зрители – огромная аудитория.

В полуфинальной партии между Петросяном и неким Бенковичем Бет заметила неверное решение, принятое Петросяном, – он начал пешечную атаку, а этого делать не следовало. В описании партии был приведен комментарий какого-то американского гроссмейстера, который считал, что ходы пешками хорошо продуманы шахматистом, но Бет смотрела глубже. Как мог Петросян так ошибиться? И почему американец не разглядел, в чем была слабость его позиции? У шахматистов хватало времени, чтобы поразмыслить над положением на доске – в журнале написали, что партия продолжалась целых пять часов.