Читать книгу "Пленник богини любви - Елена Арсеньева"

А те уже почувствовали себя вполне вольготно и с чувством некоторого превосходства посматривали на эскорт всадников: с непривычной высоты лошади казались малыми ослами.

Через некоторое время эскорт сделал салют копьями и, развернувшись, умчался назад – очевидно, задача сопровождения была выполнена.

Ехали долго.

Бушуев и Реджинальд завели между собой какой-то бесконечный разговор о торговых бушуевских делах, Варя молчала, а Василий глазел по сторонам. Минули, по его подсчетам, часа три, и внезапно слон остановился, а погонщик свесился вперед и что-то с явным ужасом рассматривал.

– Какая-то корзина на дороге, – пренебрежительно проронил остроглазый Василий, и Варя так и подскочила:

– Корзина?!

Словно позабыв об огромной высоте, на которой происходило действие, она проворно подвинулась вперед, на освободившееся место погонщика, который с ловкостью обезьяны уже соскользнул по хоботу своего слона и теперь стоял на карачках под защитой его четырех ножищ-столбов, истово биясь головой в землю и что-то протяжно завывая. Прочие индусы тоже скатились со слонов, тоже стали на карачки и тоже принялись колотиться головами о землю и подпевать своему товарищу.

Реджинальд надменным тоном настоящего сагиба-инглиша прикрикнул:

– А ну, хватит развлекаться! Пора ехать дальше!

Ответа не последовало; завывания продолжались.

– Плохи наши дела, – сказала Варя, которая все это время пристально разглядывала странную корзину. – Кажется, это глаз курумбы.

– Ах вот оно что! – саркастически воскликнул Реджинальд. – Как же я сразу не понял! Ну и что?

– Курумба – это баба, что ль? – полюбопытствовал Бушуев. – Глаз-то ей за что выдрали?

Василий хохотнул, однако Варя, похоже, была встревожена всерьез.

– Прошу вас, посмотрите хорошенько, – сказала она. – Видите? Это не простая корзина!

Корзина, положим, была самая обыкновенная, большая и плоская, однако ее содержимое и впрямь оказалось диковинным. В ней лежала, тараща на прохожих безжизненные глаза, отрезанная голова барана, затем кокосовый орех, десять рупий серебром (монетки так и сверкали на солнце, их не составляло труда пересчитать), горка риса и какие-то привядшие цветы. При внимательном рассмотрении стало ясно, что корзина поставлена у верхнего угла треугольника, состоящего из трех довольно тонких веревочек, привязанных к трем колышкам. Все это было расположено так, что, кто ни шел бы с той или другой стороны дороги, он непременно должен был наткнуться на эти нитки.

– Глаз курумбы – это род колдовства, – тихо пояснила Варя, словно эти слова что-то могли и в самом деле прояснить. – Кто-то навел порчу!

– И что это значит: мы теперь не можем отправляться дальше? – встревожился Реджинальд, которому наскоро объяснили, что произошло.

Позвали погонщика.

Тот трагическим голосом подтвердил опасения Реджинальда. Замысел неведомого злодея был рассчитан на то, что кто-нибудь непременно порвет одну из ниток или хотя бы дотронется до нее. Тогда бы удар достиг цели: болезнь, овладевшая колдуном, перешла бы на неосторожного путника.

Причем неведомо, что за болезнь у курумбы. Может быть, у него течет из носу, а может быть, его треплет застарелая малярия. Или у него слоновья болезнь, или проказа… Выяснить сие наверняка сможет лишь тот, кто порвет одну из нитей коварного «подарочка». А желающих сделать это пока что не находилось.

Реджинальд решительно предложил штурмовать джунгли и обойти опасное место, если уж индусы так суеверны. Погонщик мученически завел глаза к небесам, где обитали благородные боги, как бы умоляя их вразумить неразумных иноземцев, а потом пояснил всю зловещую хитрость неведомого курумбы. По обеим сторонам тропы простирались обрывы, так что обойти ее не представлялось возможным, разве только рискнуть карабкаться полз-ком и на четвереньках, однако такие заросшие овраги, как правило, кишат кобрами, ферзенами и черными гадюками, а если сагибы не верят словам бедного погонщика, кто-нибудь из них может пойти и убедиться в его правоте.

– Ну да, – ехидно кивнул Реджинальд, – и эти овраги, конечно, простираются до скончания джунглей! Держу пари, что, если постараться, их можно обойти, и это гораздо лучше, чем топтаться на палящем солнце.

Погонщик покорно склонил голову и изрек, что, ежели сагибу угодно, он поведет слонов напролом через джунгли, однако именно в этих местах водятся коралилло – кустарные змеи, которые гнездятся на деревьях. Горе запоздавшему пешеходу или всаднику, проезжающему под деревом, на котором засела такая змея! Едва голова человека поравняется с веткой дерева, на котором приютилась коралилло, как, укрепясь за ветку хвостом, змея ныряет всею длиною туловища в пространство и жалит человека в лоб…

– Коралилло – посланница смерти, исполнительница воли черной Кали, – простонал погонщик, воздевая руки.

– Ну хорошо! – с обреченным видом изрек Реджинальд. – Сдаюсь! Сделать мы ничего не можем, это я понял. И что? Может быть, нам сразу покончить с собой, чтобы курумба наконец-то выздоровел?!

Как выяснилось, погонщик не требовал от сагибов столь много. По его мнению, следовало всего лишь спешиться, раскинуть шатер вон на той уютной опушке, поужинать щедрыми припасами и предаться благодетельному сну, заручившись поддержкою локапалов, хранителей мира: Индры, Агни, Варуны и Ямы. За ночь непременно сыщется зверь или птица, которые порвут одну из нитей, привязанных к корзине, а значит, рано поутру можно будет отправляться в дальнейший путь.

Прошло немало времени, прежде чем злополучные путешественники поняли, что спорить напрасно и лучше смириться с неизбежным.

Магараджа, как выяснилось, проявил чудеса предусмотрительности, и среди многочисленной поклажи оказался огромный тюк с походным шатром, так что не прошло и получаса, как перегревшиеся сагибы сидели на темно-красных бархатных подушках с золотой бахромой и кистями и размышляли, во сне они пребывают или это все-таки явь.

Земля была застлана роскошным персидским ковром, со свода шатра спускался кисейный полог от москитов, под который следовало забраться ночью. Потолок и стены были из какой-то шелковой материи, напоминающей полосатые сиамские ткани. Семь серебряных светильников, на семь свечей каждый, только и ждали того момента, когда их засветят, серебряная курильница была готова источать аромат, едва к ней поднесут огонь. Множество серебряных и бронзовых безделушек, фигурки богов, зверей, танцовщиц были расставлены там и сям в живописном беспорядке, и Варя с восторгом разглядывала их.

Пока что она находилась вместе со своими спутниками, однако на ночь ей предстояло удалиться в отдельный шатер. Индусы вырвали бы себе волосы, если бы приличная женщина ночевала в компании мужчин, ни один из которых не является ее мужем!

Слуги начали готовить ужин.

Василий облокотился на горку подушек, потянулся. «Ну, если магараджа столь предусмотрителен, мог бы вместе с шатром завернуть позавчерашнюю девчонку», – сам над собою глумясь, подумал он, безотчетно поглаживая бронзовые статуэтки, изображающие нагих танцовщиц. Однако среди красоток затесался мужчина: белый алебастровый человечек в чалме и шароварах держал в вытянутых руках длинный, свитый жгутом платок. Лицо человечка имело весьма зверское выражение, и Василий отставил его, взявшись за новую фигурку.