Читать книгу "Мы, домовые - Далия Трускиновская"

– Ну все, все, все, больше не спрашиваю! Я же понимаю! – зачастил он. – Мне бы, конечно, больше продовольствием получить хотелось, но я и на повышение тоже согласен!

– А что? Ты знаешь, где найти Молчка?

– Знаю… – даже не прошептал, а прошелестел тепличный. – Он у нас в сарае живет…

– В сарае? – тут Тришка вспомнил, как в него незримый враг камнями швырялся.

– Ну да, потому сарайный и перебрался в дом! А домовиха его, Молчка, жалеет, еду ему таскает!

– Погоди, погоди! С чего ты взял, будто это – Молчок?

– Так молчит же!

– Молчит, а что еще?

– А ничего боле! Сидит там, как сыч в дупле и носу не кажет! Вот такие дела, гражданин следователь. Молчка они тут, оказывается, прикормили!

Неожиданно пожалованный в следователи Тришка не возражал. Он уже начал понимать, какого нрава здешний тепличный.

Тришкина задумчивость длилась столько, что Корней Третьякович пришел на помощь.

– Мы вот что, Трифон Орентьевич, мы его оттуда выведем и тут спрячем, а когда за тобой Никишка приедет, свяжем и в багажник сунем. Так ты его до города и довезешь.

– Здорово придумано, – одобрил Тришка. Ему страх как хотелось надавать Никишке по шее. И вдруг он вспомнил про ежа.

– Послушай, Корней Третьякович, я в багажнике не один был, там Никишка еще ежа вез. Ему велели вывезти за город и выпустить в лесу. А он до леса не довез – кто-то из здешних ежу посвистел, еж у нас и сбежал. Прямо из багажника.

Вранье получилось чудо какое складное.

– Свистел ему, поди, Тимошка, он умеет. Его тоже из полевых взяли, только давно. Он теплицы и не нюхал! Тимошка, должно, для лешего старался. Еж – это лешего скотинка. Коты, псы – сам понимаешь, наша. Куры еще, вся хлевная живность, кони. А ежи, ужи, жабы, хори – они хоть к дому и прибиваются, а ведает ими леший.

– Так что он ежа к лешему отогнал?

– А кто его знает… Должен был бы, если по правилам. Ну так что? Идем Молчка брать?

Тришка насупился, всем видом являя решимость. Ему не очень-то хотелось шастать по чужому двору в сопровождении тепличного, которому врагами были все, кроме кошки Фроськи. Но и показывать слабость он не мог. Вон Никишка уловил, что повстречал лопоухого – и что вышло?

– Идем! – сказал Тришка. – Веревка-то у тебя найдется?

* * *

Сарай был изнутри страшен – столько всяких железных лап, рогов и закорючек тут имелось.

– Ты не бойся, это культиватор, – сказал тепличный, проводя Тришку под многими железными зубьями. – Сейчас оттуда подкрадемся, откуда он нас и не ждет.

И точно – они зашли в тыл желтой иномарке. А там тепличный погремел кулаком о крашеный бок и отскочил.

Изнутри послышались дребезг и ворчание. Кто-то пробирался по машинным потрохам, лязгнуло, скрипучий голос разразился неразборчивой, но явно гневной речью.

– Гляди ты! Заговорил! – удивился Корней Третьякович.

– Может, и не Молчок вовсе? – предположил Тришка.

– Проверить надобно, – сказал не желавший упускать награду тепличный. – Давай так – я его выманивать стану, ты схоронись. А как он на меня кинется – так и ты на него кидайся! Вдвоем повяжем!

Тришка оценил отвагу тепличного – не совсем бескорыстную, ну да ладно, какая есть.

– Давай, – согласился он и снял с плеча смотанную в кольцо веревку.

Тепличный же снова брязнул кулаком по машине

– Эх, хорош бы день, да некого бить! – заголосил он. – Вылезай, я те язык ниже пяток пришью! Я из тебя блох повыбью, ядрена копалка!

Тришка подивился странной деревенской ругани. Но еще более изумился, услышав ответ.

Отвечено было по-английски, обещано с той же степенью лаконичности, с какой совершить известное действие грозятся по-русски.

– Погоди, Корней Третьякович, – удержал Тришка тепличного от дальнейшего охальства, а сам завопил во всю глотку:

– Хау ду ю ду-у-у!!!

И воцарилось в сарае полнейшее и безупречное молчание.

– Кам аут! – крикнул Тришка. – Не бойся – бить не будем! Ви а фрэндс!

Прежняя угроза прозвучала, но уже не свирепо, а скорее сварливо – засевший в иномарке незнакомец пообещал кое-что сотворить и с «фрэндс».

Тришка некоторое время конструировал в голове ответную фразу. Английских слов до боли не хватало. То есть, он их учил, но они все куда-то подевались.

– Ви кам ту хелп ю! Ту хелп! – заорал он.

Оказалось, что и с «хелп» незнакомец хочет поступить все тем же испытанным способом.

– Чего это ты ему? – спросил тепличный.

– Я ему – друзья мы, мол, не бойся. Он меня – по матери. Я ему – пришли, мол, помочь. Он опять по матери.

– Погоди! А на каком это ты с ним наречии?…

– На английском.

– Так твой Молчок – кто? Шпион?!?

Тришка вздохнул – теперь он уже вообще ничего не понимал.

– Трифон Орентьевич! – воззвал к нему тепличный. – Так ты – кто? Кому служишь?!

– Известно кому служу, – буркнул Тришка. – Инспекторы мы…

– Инспекторы! Кому же ты, лягушка тебя забодай, продался? – проникновенно заговорил Корней Третьякович. – Я думал – ты и впрямь инспектор по жалобам от населения! А ты? Потом думал – следователь по особо опасным! А ты? И что же выясняется? Ну нет! Долго я молчал, а теперь все выскажу!

– Опомнись, Корней Третьякович, – попросил Тришка. – И так башка от мыслей трещит, а тут ты еще со своими дуростями.

– Не отдам Молчка! – вдруг заявил тепличный. – Пошел прочь отсюда! Не отдам – и точка.

– Да тебе-то он на кой сдался? – удивился Тришка.

– Пошел! Кыш!

Подхватилв с утоптанной земли железку, Корней Третьякович погнал Тришку по сараю. Но Тришка оказался провернее тепличного – шмыгнул так и сяк, запутал след, а потом возьми да и подкрадись обратно к желтой иномарке.

И услышал он там такую речь.

– Мистер! Сэр! Как вас там! Выйдите, покажитесь! Дело у меня к вам! Тут демократию гнобят и уже вконец загнобили! Могу жалобу в письменном виде передать! Там все подробно про Елпидифорку, Ефимку, Игнашку, Никодимку, Маркушку, Тимошку и еще домовиху Анисью Гордеевну будет изложено! По-английски я не умею, ну да у вас переведут! И пусть ваши демократы нашим демократам по шее-то надают!

Для пущей доходчивости Корней Третьякович еще стучал по дверцк иномарки жестким от черной работы кулаком.

– Опомнись, дядя! – воскликнул, выходя из укрытия, Тришка. – Кому там в Америке твоя жалоба нужна? У них своих забот хватает.

И на всякий случай обратился еще и к незримому ругателю: