Читать книгу "Не ум.ru - Андрей Виноградов"

Может, за это депутаты втайне и выпивали, а Трампом прикрылись, потому что прямота сегодня не в моде и вообще, случается, наказуема. А что? Я в такой замысел верю. Наверное, потому что не Станиславский. Правда, им я быть не могу по определению: место занято.

«Список важнее той кары, что он сулит», – заключил я весьма в духе времени и родных информационных наносов.

Добровольное сближение с темами власти подействовало на меня успокаивающе. Увы, только на первое время. Всю дорогу домой мне не давали покоя два вопроса: почему было не разменять деньги самому и как связана седина в подмышках с определением возраста. Конечно, напугать хомяка могли, вот бы и поседел. В детстве. И в подмышках. А душой и телом оставался бы молод. А мой Мамука мог сто лет протянуть без стрессов… И почему, твою мать, именно в подмышках? Не в паху? Не вокруг глаз?

Интернет надо мной ржал чуть ли не до падения Всемирной Сети.

Мне бы, наверное, следовало промолчать, что хомяк оказался Закавказской породы. Из целого комплекса совершенно лишних, на первый взгляд, соображений. Это об умолчаниях «на всякий пожарный». Но кто скажет наверняка, что нынче лишнее, а что самое «лыко в строку». (Или «бревно в глаз»? Совсем не уверен, что бревно легло в тему, но так просилось!) А пусть и скажет кто и затвердит, что это наверняка, «зуб за два!» – вы поверите? Кому? Родне? Эти в моей истории – последние бойцы, кому жизнь доверю. Себе верю, так что запоминайте: все сказанное про породу Мамуки – истинная правда.

Сначала я подумал о продавце, просветившем меня насчет породы животного, что он, чего доброго, телепат. Или оказался, жучила, свидетелем скандала, который я учинил днем раньше. Того самого, на Черемушкинском рынке, я уже рассказывал. Скандала, увы, так и не переросшего в дебош. Скандальеза вышла, а не скандал.

Девчонка со мной сто лет назад в музыкальную школу ходила, так она в голос разревелась, когда всему классу задали на дом сонату разучивать, а ей сонатину. Чувствовала себя обманутой, получив явную, на слух, неполноценку. Недоделок. Присел маэстро к роялю покорить человечество сонатой, ан нет, не задалось. Сонатина. Выше талант не вознесся. Так мы расценивали в детстве великое. Расчленяли как тушу. Но без боли и крови, эстетски. Все-таки музыкальная школа. Знание нот обязывало.

Возможно, до сих пор дурашка педагога с ненавистью вспоминает. А за что – уже и не помнит. Хорошо, когда есть на кого жизнь поломанную списать. Сонатина, работенка, женушка, муженек, дачка… А вот детки, говорит, радуют. Мы с ней в прошлом месяце в метро две остановки вместе проехали. Она меня в толпе признала, я ее нет. Точнее, не сразу. Это, надо понимать, для меня «плюс» или для нее? По большому счету мне все равно: я «плюсы» не продаю и не покупаю, но хочется думать, что для меня – меньше переменился. Мило поболтали о том о сем, ни о чем друг для друга. И славно, потому что еще раз можем встретиться, хочется, чтобы в радость или хотя бы без паникерских позывов укрыться за чьей-нибудь спиной. Наверное, я драматизирую: нет у нас таких общих воспоминаний, чтобы круги вокруг нарезать. Возможно, что никаких уже не осталось – смыли краски с холста, там-сям зацепилась цветная сопелька за нитку… Но береженого бог бережет.

«От чего?»

«От всего».

Про музыкалку я, понятно, напоминать не стал: вдруг прав и в самом деле престарелая девочка ненавидит Алевтину… как ее там? Надо же, имя помню! Потому что… в моих мальчишеских фантазиях фортепиано должна была преподавать Изабелла, а Алевтине отходил «крестьянский» баян. Жизнь завсегда помеха фантазиям, любит все выстроить наоборот, хотя было бы за что мстить… Тогда я еще не умел читать знаки и не понимал, что «наоборот» – это и есть нормально. В это «наоборот» и надо вписываться ради благополучия.

Да-с, проехали. Но осадок остался. Возможно, это дорожная пыль от ушедших вперед. Тех, что готовятся к очередным главным выборам, которые в общем-то лет «надцать» как никому не нужны. Вообще. Однако законом назначено провести. И они проведут. И выберут – хоть женсовет, хоть жюри смотра хохмачей, хоть управдома, звезду эстрады или парламент… Всё одно – это будет известный всем любый. Его изберут в любой ипостаси за то, что вылепил из послушной страны нищающего изгоя с нешуточно надетыми на средние пальцы «искандерами». И наказал этим гордиться. Потому что вернулось наконец привычное большинству ощущение Родины, осажденной несметными полчищами врагов. Пусть не поспевает «Скорая помощь», дети замерзают на лесной тропе в школу… но ведь мы никогда не встанем на колени! Я бы встал, если бы молебен оказался созвучным моим чаяниям. А так… Результат выборов будет астрономическим, не просто с космическим перевесом, а еще и с запасом.

На «…ый» срок.

Потом еще раз – на «…ой».

А надо было давно на…

«На всю жизнь» – подумали? Да помилуйте…

Неужели в самом деле крамола в написанном кому померещилась? Ох, не пугайте. Но в голове невольно чертиком-акробатом крутанулось такое, что допускать было никак не дозволено: предосудительно, страшно, потому как дюже чревато, даже можно сказать – против Конституции мысль. Я мгновенно, сам глазом не успел моргнуть, стер возникшее ненароком, подлое.

«Если не успеваешь моргнуть, оно ведь всерьез подуманным не считается, правда?» – задался вопросом.

И ответил себе же: «Еще какая!»

День обретения хомяка завершился тривиальным признанием собственной тупости. Зря, чудак, отказался от кролика. Подумаешь, что никто не готов был к отчуждению ушастого зверька в мою пользу! Особливо кроликовод. А всего то и нужно было что ссудить кролика в долг продавцу хомяка, который втюхивал мне «живую» сдачу так отчаянно, будто кроликовод посулил ему за пристроенного в мои руки кролика других двух.

«Путано?»

«Еще как».

«И черт с ним».

«Надо было брать…»

Ну конечно, следовало бы проявить непреклонность, неуступчивость, настойчивость, и несговорчивость. Опереться, мать его, всей массой на правило «четырех “н”». Оно, правило, все выдержит, оно совершенно не приспособлено для прогиба. Смотался бы через день-другой на Черемушкинский и запустил кроля тайно в овощной ряд, аккурат к Мамуке Подлейшему. Пусть бы оттянулась животина, поела от пуза раз в жизни. А в оплату редкого удовольствия цапнула бы моего обидчика за что подвернется. Уж я подсказал бы – что именно должно подвернуться. Зубищи-то передние у кроликов – ого-го! Я даже на шапки из кролика кошусь в общественном транспорте, а шуб и вовсе сторонюсь, если есть возможность посторониться.

Шикарный, кто бы спорил, родился план. Жаль, что сей же момент отбыл по сторону нашего мира, чтобы не сказать – там и родился. С планами такое частенько случается. При том, что отнюдь не все они мертворожденные, попадаются среди них вполне себе «живенькие». Пусть ненадолго, на перинатальный период. Зато как ярко! События! Астероид промазал, а стрелок из «Бука» – нет; ветераны уверовали в достойную старость, а их дети и внуки – в достойную жизнь…