Читать книгу "Сестрица - Дженнифер Доннелли"

– Что это здесь? – пробормотала Судьба, вглядываясь в сплетение ветвей невысокого раскидистого дерева.

Скоро она разглядела, что стоит на верхушке невысокого холма: заросший травой склон полого уходил вниз, превращаясь в обширное пастбище. Весь он, насколько хватало глаз, был разлинован рядами белых парусиновых палаток. Там и сям мерцали небольшие костры. Где-то протяжно заржала лошадь. В чьих-то руках выводила печальную, но сладкую мелодию скрипка.

Судьба набросила на голову широкий темный капюшон. Ей захотелось подойти к лагерю полковника Кафара и взглянуть поближе.

– Подержи-ка, – сказала она и повернулась, чтобы передать девушке корзину.

Посмотрев на помощницу, она заметила, что изо рта у той свисает хвостик змейки. Судьба нахмурилась.

– Сколько раз тебе говорить, нельзя есть ингредиенты, – прошипела она строго.

Пристыженная Лоска втянула в себя хвост и проглотила бедную тварь целиком, как ребенок глотает спагетти.

– Иди за мной и не шуми, – предупредила ее Судьба. Лоска кивнула.

Не желая быть замеченными, обе женщины, молодая и старая, жались к краю лагеря. Несмотря на поздний час, у многих костров еще сидели люди, которым не спалось. Говорили о Фолькмаре и о том, что каждый из них сделал бы с ним, если бы захватил живьем. В их словах Судьба слышала браваду, в глазах читала страх. Закаленный в боях седой сержант надеялся поднять боевой дух новичков рассказами о подвигах, совершенных на поле брани, но тут тишину ночи нарушил крик – пронзительный, полный страдания и боли.

Судьба услышала хлопанье крыльев и тут же почувствовала, как что-то опустилось ей на плечо. Корзина, которую несла Лоска, лежала на земле.

– Ну, ну, тише, девочка, тише. Тут нечего бояться, – забормотала она, поглаживая птицу по спинке.

Подняв корзинку, она отправилась на поиски источника звука. И обнаружила его на краю пастбища, там, где расположился лагерный лазарет. На узких походных койках лежали и стонали от боли люди: одни, смертельно раненные, корчились в агонии, другие метались в лихорадочном бреду. Меж ними ходили врач и его помощник: резали, зашивали, давали снадобье, дарующее забвение, обтирали потные лбы.

А следом за ними от койки к койке двигалась какая-то женщина.

Стройная, грациозная, она была одета в платье цвета ночи, с длинными летящими рукавами и большим стоячим воротником. Длинные темные волосы спускались до пояса. Здесь, среди раненых, она выглядела настолько неуместно, что ее фигура поневоле притягивала взгляд, и все же никто, кажется, не замечал женщины.

Снова вскрикнул мужчина. Сначала он звал свою любимую, потом стал просить о смерти. Женщина склонилась над ним, опустилась на колени, взяла его за руку. С ее прикосновением голова раненого запрокинулась, широко раскрытые глаза уставились в небо, измученное тело замерло.

Женщина встала, обернулась, и глазам Судьбы предстало то же, что за миг до этого видел солдат: не лицо, а череп – зияющие черные провалы глазниц, рот, растянутый в широкой, лишенной веселья ухмылке. Кивнув Судьбе, она отошла к другому солдату, мальчику лет шестнадцати, который плакал и звал свою матушку.

– У Смерти сегодня много работы, – сказала Судьба сурово, – ей не до любезностей.

Судьба увидела все, что хотела, и, повернувшись к лагерю спиной, медленно вернулась под надежный покров Дикого Леса. На опушке она обернулась и бросила последний взгляд на лагерь и спящую деревню за ним.

– Фолькмар где-то здесь. Я его чую, – сказала она. – Прячется среди холмов и оврагов. Все ближе с каждым днем. Что ждет этих бедных, ничего не подозревающих людей?

Птица на ее плече взъерошила перья. И прищелкнула клювом.

– Кто в этом виноват? Ах, Лоска, ты еще спрашиваешь? – сурово произнесла Судьба. – Разумеется, он. Он, и никто другой. Разве этот самоуверенный желтоглазый дурак чему-нибудь учится?

Глава 27

Изабель, с опухшими со сна глазами, с нечесаной косой, натянула через голову чистое платье и стала застегивать пуговицы.

Спала она плохо, всю ночь ей не давал покоя образ Танакиль. К рассвету она уже верила, что королева фей ей просто приснилась. И таких существ не бывает на свете.

Но когда она наклонилась и подняла с полу вчерашнее платье, чтобы бросить его в корзину для белья, что-то выскользнуло из кармана. Изабель снова нагнулась. Предмет оказался небольшим, всего в два дюйма длиной, черным, покрытым короткими колючками.

Коробочка с семенами.

Она сунула руку в карман и нашла там еще две вещички: ореховую скорлупку и косточку. Дрожь прошла по ее телу при воспоминании о том, откуда они взялись. Значит, темное, таинственное создание, встреченное вчера под липой, не было видением.

«Я хочу быть красивой», – сказала она королеве фей. А та велела найти потерянные куски ее сердца.

Один за другим Изабель внимательно осмотрела подарки. Танакиль сказала, что они помогут ей, но как? При свете дня ничего не прояснилось. «Может быть, они тоже должны превратиться во что-нибудь», – сказала она себе. Разве сама Танакиль не сказала, во что превратила тыкву и мышей для Эллы?

Она повертела в руке скорлупку. «Из этого может выйти шляпка», – подумала она. Скользнув пальцем по острым зубкам на косточке, она решила, что из нее может получиться модный гребень. Но сколько Изабель ни ломала голову над колючей шишковатой коробочкой, ей так и не удалось придумать, как та может превратиться во что-то красивое.

Расстроенная, Изабель сунула все три вещицы в карман, а грязное платье бросила в корзину. Надела башмаки и стала спускаться по лестнице. Загадкам королевы фей придется подождать. Пора приниматься за дела.

В передней ей ударил в ноздри горький густой аромат. «Тави уже встала и варит кофе, – подумала она. – Надеюсь, яичницу тоже сделала».

Прошли те дни, когда она спускалась утром к столу, ломившемуся от яств. Теперь, когда им с Тави хотелось есть, приходилось готовить еду собственными руками.

Летом с этим просто. Куры несутся каждый день, ветки фруктовых деревьев ломятся от плодов, да и на огороде растет много хорошего. А что они будут делать зимой? Пару дней назад Изабель решила, что надо попробовать себя в мариновании овощей, и Тави обещала помочь. Почему бы не начать сегодня? На огороде полно огурцов, и соль вчера купили на рынке. Если у нее все получится, то в погребе будут пикули – чем не еда на зиму? И она распахнула дверь кухни, ожидая увидеть на столе приготовленный сестрой завтрак.

Но не увидела ничего.

Кроме беспорядка, от которого захватывало дух.

Глава 28

Тави сидела за длинным деревянным столом и смотрела в увеличительное стекло.

На столе перед ней стояли тарелки и миски с едой. Испорченной. Ломтик хлеба порос пушистой плесенью. Молоко в чашке скисло. Кожица на сливе сморщилась.