Читать книгу "Оцепенение - Камилла Гребе"

Проживание. Питание.

Одна мысль о мягкой постели и вкусной горячей еде делает это предложение весьма заманчивым, хотя зарплата, прямо сказать, мизерная.

Пятнадцать тысяч. Столько я зарабатывал за неделю.

Шестичасовой рабочий день, пятидневная рабочая неделя. Итого тридцать шесть часов в неделю. В месяце в среднем четыре с половиной рабочих недели. Всего сто тридцать часов в месяц. Это значит, что почасовая оплата – сто одиннадцать крон.

Сто одиннадцать крон, серьезно?

Но при этом я понимаю, что это неплохое предложение. Если зарплата черная – скорее всего, так оно и есть, но я стесняюсь спросить, – то это выше, чем в «Макдоналдсе».

– Если ты согласишься, то по истечении пробного первого месяца мы можем еще раз обсудить зарплату, – читает мои мысли Ракель. – Если, конечно, все сложится.

Я ловлю на себе ее взгляд.

Если все сложится.

Она серьезно предлагает мне работать на них?

Но в следующую секунду:

– Сможешь прислать рекомендации?

Я молчу.

– Может, от твоего начальника в «Медиа Маркте»? – предлагает она.

Ракель уходит, а остаюсь сидеть на камне. Смотрю, как солнце опускается в облака, собравшиеся на горизонте. Становится холоднее, я достаю толстовку из сумки, отряхиваю от травы и жуков и натягиваю через голову.

Где мне взять рекомендации? И нужна ли мне эта работа?

Я думаю о Ракель с ее белой кожей и длинными темными волосами. О еде и о настоящей кровати с чистыми простынями и настоящей подушкой вместо лесной поляны.

Заманчивое предложение…

Но потом перед глазами возникает другая картина. Я сижу на табурете и кормлю с ложечки дебила в памперсе со скрюченными, как прибитые волнами к берегу сучья, руками.

Нет.

Не прокатит.

И к тому же – сто одиннадцать крон в час? Это просто смешно.

И даже унизительно.

Я достаю телефон.

Часть меня хочет включить его и позвонить матери, но что, если Мальте меня обнаружит? Я, конечно, проверил все настройки локации, но нельзя знать наверняка.

Раздумываю, протираю телефон в ладонях.

Если я разок только позвоню – всего одну минуту – смогут ли они меня выследить?

Я включаю телефон и проверяю сообщения.

Никто не пытался со мной связаться – ни мама, ни Александра, ни Лиам.

Отстой.

Вот насколько я был для них важен. Вот как много для них значил. И снова звучит этот злой голос в голове: «Ты ничто, Самуэль. Видишь, они счастливы, что от тебя отделались».

Проверяю «Инстаграм».

Жанетт выложила фотку в бикини. Одну руку она держит перед губами. Указательный и средний пальцы образуют букву V вокруг высунутого языка.

Триста восемьдесят лайков.

Мобильный пикает, и я смотрю на экран.

Сообщение от Ракель: «Спасибо за встречу. Если ты по-прежнему заинтересован, работа твоя. Звони, если решишь».

Пока я читаю сообщение, телефон снова пикает. Волосы встают дыбом, когда я вижу, что эсэмэс от Игоря.

«Тебе крышка» – написано там.

И все.

От страха я роняю телефон. Он падает на камень и начинает медленно сползать к воде.

Каким-то чудом мне удается подхватить его прежде, чем он плюхнется в воду.

Черт.

Я думал, Игорь в тюрьме. Какого хрена копы его отпустили?

Оглядываюсь по сторонам в страхе, что Игорь прячется где-то рядом за деревьями, но вокруг тихо.

Покрытая гравием дорога безлюдна. Меж стволов сосен расползается белый туман, ласкает листья папоротника, укутывает камни. К вечеру ветер стих, и волны медленно и ритмично лижут камни. Воздух влажный и холодный, словно в дедушкином погребе.

Вообще-то мне стоило пойти к Игорю и объяснить, что я спрятал деньги и забрал мотоцикл, чтобы его защитить от копов, но я не осмеливаюсь.

Что, если это не он послал сообщение?

Что, если это копы пытаются выманить меня из укрытия?

Мысли вертятся у меня в голове, как в карусели, с которой невозможно сойти.

Мне нужно время.

Нужно выяснить, что произошло с Игорем. И придумать, как выбраться из всего этого дерьма.

Даже вечность тебе не поможет, лузер.

Я сажусь на камень и достаю мобильный. Колеблюсь, дрожу от холода и быстро набираю сообщение Ракель, что я согласен на них работать.

Пернилла

Мы сидим кругом на полу в зале дома для собраний. На скамейке у окна горят свечи. На стенах мелками нарисованы сцены из Первой книги Моисея – разноцветные образные изображения побега из Египта, сна Фараона и Иосифа и его десяти братьев.

Напротив меня сидит пастор Карл-Юхан, а вокруг нас – дети от девяти до тринадцати лет.

Мне нравится, что в приходе работают и с детьми.

Дети гораздо восприимчивее к посланиям Бога, их любопытству нет предела, и им нравится открывать новое. Карл-Юхан хорошо ладит с детьми. Я тоже. Со всеми, кроме своего собственного ребенка. Этим детям и в голову не придет поставить под сомнение мой авторитет взрослого, в отличие от Самуэля, который всегда делал что хотел.

Смотрю на Карла-Юхана. Со своей седой бородой и приземистой фигурой он похож на сказочного Деда Мороза, намного старше своих сорока семи лет.

Мне стыдно за это сравнение. В конце концов, мы тут не сказки читаем, а Слово Божье, записанное в Священном Писании.

И нехорошо разглядывать тело пастора.

– Итак, – обводит взглядом детей Карл-Юхан, – почему жена Иова сказала ему, что он должен осудить Бога и умереть?

Петер молниеносно вытягивает руку вверх, за ним – Лили и Юлия.

Карл-Юхан кивает Юлии, бледной тихой девочке с лошадиными зубами и вечно приоткрытым ртом. Она очень застенчивая, и Карл-Юхан хочет, чтобы она проявляла больше активности.

– Потому что… потому что… Бог сделал его больным, украл его ослов и верблюдов и убил отца… И десять его детей, – добавляет она после паузы.

Дети хихикают.

– Ну… – протягивает Карл-Юхан. – Все так, Юлия, но это не Бог, а дьявол сотворил все это.

– Я это и имела в виду, – быстро отвечает Юлия и краснеет.

Карл-Юхан одобрительно кивает.

– И что тогда сделал Иов? Проклял Бога?

Юлия трясет головой.

– Нет. Он не хотел. Хотя три ложных друга сказали, что он живет неправильно. И Бог обрадовался, сделал его здоровым, дал ему новых ослов и верблюдов. И десять новых детей.