Читать книгу "Ведовская страсть - Елена Соловьева"

Фантазия завела Дмитрия настолько далеко, что в своих видениях он уже срывал с красавицы ее скромный наряд, расплетал тугую косу, рассыпая шелковистые пряди по хрупким плечам. Его ладони покалывало от желания притронуться к дерзко приподнятой груди, ощутить ее тяжесть. Рот Селиванова приоткрылся: алые, как закат, губы прелестницы манили его и чаровали.

Вдохновленный воображением, Дмитрий пошел дальше. Представил, как его язык находит брешь в плотно сомкнутых устах и врывается внутрь… чтобы наткнуться на раздвоенный змеиный язык!

Селиванов очнулся и зло сплюнул на землю. «Привидится же такое!» — ужаснулся он.

Посмотрел на девушку другими глазами — зрачки его сузились от негодования.

— Зачем ты подослала ко мне ужа? — спросил он вместо приветствия.

Милана не вздрогнула от неожиданности, как надеялся Селиванов, — полубогиня давно заметила присутствие постороннего. Она улыбнулась и, как и в прошлый раз, поклонилась Дмитрию.

— Здравствуй! — Ее мелодичный голос напоминал журчание весеннего ручейка, бегущего по горному склону. — Мне не пришлось направлять его, он сам изъявил желание оказать тебе услугу.

Скрипнув зубами, Селиванов заметил:

— Как я вижу, жертвенный каравай принят. — Когда ждать исцеления?

Милана ласково улыбнулась.

— Ты слишком торопишься: нельзя получить все и сразу.

Дмитрий свирепо посмотрел на красавицу: невинный облик не сбил его с толку.

— Ты не ответила!

Милану не смутила его грубость.

— Я не могу исцелить твое тело, но помогу исцелить душу… На это указывает судьба.

Такой ответ не устроил Дмитрия.

— Я не за тем пришел сюда! — разъярился он. — Мое желание просто и ясно: хочу выздороветь!

— Так ли это? — удивилась Милана. — Ты просил об исцелении, забыл?

Селиванов окончательно рассердился. Позволить какому-то монстру издеваться? Нет уж!

— Я ничего не забываю. Исцеление, излечение — разве это не одно и то же?

Милана шагнула навстречу Дмитрию, склонила к плечу голову.

— Вовсе нет. Исцелив израненную душу, ты сам исцелишь тело.

Дмитрий непроизвольно отстранился.

— Это невозможно! Или ты наделишь меня даром? Сверхспособностью?

Милана вздохнула. Убрала за ушко выбившуюся из косы прядку.

— Такой дар уже есть у тебя, но ты покамест не можешь им воспользоваться.

Дмитрий отвернулся: внешность Миланы сбивала его с толку.

— И что я должен, по-твоему, сделать?

— Разбудить то, что сокрыто в тебе, — услышал он ответ. — Но предупреждаю: восстановление души — задача не из легких. Это может занять долгое время и принести массу страданий.

— Боль ничто в сравнении с возможностью ходить, — отрезал Дмитрий. — А насчет души: не уверен, что она у меня есть.

Милана вздохнула и нараспев произнесла:

— Она есть, но ты не позволяешь ей воспарить, вознести тебя на небывалые высоты. Тот, кем ты когда-то являлся, не причинил бы вред другому, пусть и без злого умысла.

Дмитрий повернулся к Милане и обжег ее ненавидящим взглядом.

— О чем ты?

— Вспомни о девушке, жизнь которой ты загубил своим стремлением властвовать над всем и вся, — осторожно пояснила та.

Тон Миланы не смягчил удара, нанесенного по самолюбию Селиванова.

— Если ты имеешь в виду виновницу аварии, то она оказалась слабохарактерной и взбалмошной! Это и привело ее к гибели — в том нет моей вины.

— Возможно, она действительно была нестойкой девушкой, — возразила Милана. — Но если бы на ее пути не встретился ты, то эти свойства характера никогда бы не проявились… Ты не задумывался над этим?

— Нет, и сейчас не стану! — отрезал Селиванов.

Милана подошла к нему вплотную, склонилась к его уху.

— А что бы сказала Алиса, увидев, каким ты стал? — вопросила она.

— Ты… — Дмитрий запнулся. — И имени ее не смей произносить! Не оскверняй его своим змеиным языком!

— Ты не хочешь о ней говорить, потому, что тебе больно? — спросила Милана. — Я же предупреждала: возрождение души перетерпеть не просто.

Дмитрий уже не слышал последних слов пророчицы. Он мчался в дом, предоставленный ему общиной. Подальше от этой жуткой гадюки! Не видеть ее! Не слушать ее речей! Грудь Дмитрия переполняла ярость, отзывавшаяся тупой болью в области солнечного сплетения.

У самого крыльца Дмитрий дал волю непрошеному чувству. Он уткнулся лбом в колени и со всей силы ударял кулаками по инвалидному креслу, ненавидя и проклиная его. По щеке его сползла крупная, жгущая ядом, слеза. Первая за два с лишним десятка лет.

Глава 10

Безумие судить, что истинно и что ложно, на основании нашей осведомленности.

Мишель де Монтень

Алиса была родной сестрой Дмитрия, их вместе подбросили к дверям приюта. В то время девочке было всего пять, а мальчику — чуть меньше четырех. О родителях малышей никто ничего не знал, и даже Дмитрию при помощи денег и связей так и не удалось выяснить, кем они являлись.

Брат и сестра стали друг для друга самыми близкими и дорогими людьми. Они редко разлучались и, как казалось нянькам, могли читать мысли друг друга.

Дмитрий же считал Алису не просто сестрой, а ангелом-хранителем, выручавшим его всегда и во всем. Не было такого секрета, который дети не рассказали бы друг другу, как и не было ситуаций, с которыми они бы не справились вместе.

В тот год, когда Диме исполнилось семь, разразилась страшная эпидемия пневмонии. Болезнь пронеслась над городом и заглянула во многие дома, кося всех без разбора.

Не миновала она и сиротский приют. Дмитрий, крепкий не по годам мальчик, легко справился с этой напастью, а вот Алиса…

Шесть бесконечно долгих дней и ночей провел мальчик у постели больной сестры. Ни угрозы, ни просьбы не могли заставить его отойти хоть на шаг. Он вслушивался в хриплое дыхание Алисы и умирал вместе с ней. Каждый приступ раздирающего его сестру кашля, заставлял сердце мальчика болезненно сжиматься.

Тогда он молился… молился так, как может это делать только ребенок или человек, находящийся на грани обреченности. Он то ругал несправедливого Бога, то просил пощады для бесконечно любимого человека. Предлагал забрать его, но оставить Алису в живых.

Мольбы мальчика оказались напрасными. Его тихая и скромная сестра покинула этот жестокий мир. Она ушла с улыбкой на устах, запечатлевшейся в памяти Дмитрия навсегда.

Он остался в живых, один на всем свете. Вместе с Алисой Дмитрий похоронил часть себя, навсегда отказавшись от веры в высшую справедливость. С тех пор он больше не молился и не плакал. Дмитрий словно заледенел, превратился в холодную статую без эмоций, неспособную испытывать обычные человеческие чувства.