Читать книгу "Мертвые канарейки не поют - Антон Леонтьев"

– По твоему папаше тюрьма плачет! Так что пусть ответит по закону! – заявил он с наглой усмешкой, а Рита, протянув ему руку с янтарным кулоном, ответила:

– Ну, тогда и по твоему тоже, не так ли?

Хлопнув дверью, Гоша вышел из джипа и сказал:

– И вообще, ты переоцениваешь влияние моего отца. Твой папаша совершил ряд преступлений и должен понести за это наказание…

– А твой, стало быть, нет? – парировала девушка. – Кстати, эта новая дурочка уже приглашена на ваш семейный сабантуй?

Судя по всему, она попала в точку, потому что Гоша, стушевавшись, заявил:

– Ладно, мне пора на пару…

– Ничего, пропустишь. Все равно твой папа заплатит кому нужно, и ты получишь свой красный диплом. Ага, понимаю, твоему отцу-садисту требуется свежее мясо. И ты по его заданию обхаживаешь новую недалекую девственницу.

Гоша, нервничая, произнес:

– Что ты от меня хочешь?

Мило улыбаясь и чувствуя полную опустошенность, Рита ответила:

– Я тебе уже сказала – пусть твой отец сделает так, чтобы моего выпустили. И сняли все обвинения.

– Да за кого ты его принимаешь! – взялся молодой человек, а Рита ответила:

– За преступного мерзавца, безнаказанно насилующего женщин и вхожего в кабинеты ответственных лиц в нашем городе. Или я ошибаюсь?

Судя по молчанию, которое последовало, она не ошибалась.

Гоша, потянув время, заявил:

– А если не получится? Если мы откажемся? Да и не забывай, твой ведь хотел застрелить моего. И, кто знает, возможно, сделал бы это, если бы мой старик был в офисе. И вообще, кто гарантирует, что твой папочка, выйдя на свободу, не попытается осуществить задуманное вновь?

– Не попытается, – произнесла четко Рита. – Я гарантирую!

Похоже, эти Барковские помимо того, что по уши погрязли в преступлениях, еще и жуткие трусы.

Они на самом деле боялись ее отца с охотничьим ружьем.

– Ну, я не знаю, не могу ничего обещать… – заявил Гоша, а Рита ответила:

– Уверена, что знаешь. И что можешь обещать.

И, поддавшись внезапному импульсу, она вдруг спросила:

– Почему ты ему помогаешь?

Красивое лицо Гоши исказилось, молодой человек вздрогнул, как будто его застали врасплох, и, судорожно облизав тонкие губы, пробормотал:

– Не понимаю, что ты имеешь в виду…

Рита заявила:

– Не ври, прекрасно понимаешь. Твой отец монстр и моральный урод, то ли потому, что таким уродился, то ли по причине вседозволенности. Но отчего ты играешь роль его ассистента? Ведь ты сам в… в изнасилованиях участия не принимаешь? Тогда почему?

Гоша насупился и молчал. Рите вдруг показалось, что она заметила на его глазах слезы.

– Он тебя заставляет, ведь так? – ахнула она. – Но почему ты идешь у него на поводу? Понимаю, вам не нужен скандал, ты не хочешь потерять все ваши дома, дачи, автомобили, если твоего отца отправят в места не столь отдаленные. Но я же вижу, что это тебе не по нутру. Так отчего же ты тогда играешь роль его помощника?

Гоша, дрожа, крикнул:

– Оставь меня в покое! И вообще, ты ничего не понимаешь! Уйди прочь!

Рита, пораженная его реакцией, произнесла:

– Не раньше, чем ты пообещаешь, что моего отца выпустят. И не говори, что Лев Георгиевич не в состоянии добиться этого. Я знаю: в состоянии.

Гоша, уже взяв себя в руки, ответил:

– А если не пообещаю?

Рита, понимая, что надо идти ва-банк, заявила:

– Ну, тогда все узнают, почему мой отец решил пристрелить твоего. Думаю, скандал будет знатный. Да и я навещу эту глупую особу, которую ты теперь возишь с собой в джипе, и настоятельно посоветую ей не ездить на ваш семейный сабантуй!

Гоша, прошествовав мимо нее, процедил:

– Хорошо, сделаю, что могу. Только держи язык за зубами. И пусть твой отец тоже язык не распускает. Потому что если наболтает лишнего, ничего не удастся поправить.

Ага, значит, его проняло!

Схватив молодого человека за локоть, Рита сказала:

– Твой отец ведь держит тебя в заложниках? Ты тогда не врал о том, что ты, как и я, жертва, ведь так? Я могу тебе помочь…

Странно, но ее любовь к Гоше все еще не умерла, и ей хотелось помочь ему. Несмотря на то, что она пережила и что о нем знала.

Стряхнув ее руку, Гоша, уже нацепивший маску надменности, заявил:

– Не понимаю, о чем ты ведешь речь. А теперь оставь меня в покое. И вообще, больше мне не докучай. Если будет что-то новое, тебе сообщат!

И он направился ко входу в здание юридического факультета.

Отца выпустили на следующий день. Рита поразилась тому, как отец изменился: поседел, похудел, оброс серебряной бородой, в одночасье постарел, даже как-то посерел.

Однако по-прежнему не отказался от идеи покарать обидчика своей дочери. Потому что был уверен в грядущем торжестве справедливости – и указывал на то, что его выпустили под подписку о невыезде.

Рита не стала ему говорить, каким образом она добилась его временного освобождения. Она хотела большего: чтобы с отца сняли все обвинения. Однако через два дня его вызвали на допрос.

Оттуда он вернулся поникшим и присмиревшим. Его боевой задор прошел, и они о чем-то долго говорили с мамой на кухне. А когда вышли, то отец глухо сказал:

– Не буду скрывать, ребенок, дела обстоят не самым лучшим образом. Однако я на суде все скажу, в том числе и почему взял ружье и направился в офис Барковского… Хотя почему только на суде? Меня на следующей неделе снова на допрос вызвали, там и сообщу, что он тебя изнасиловал…

– Папа, нет! – заявила Рита. – Ты что, разве не понимаешь, что этим все усугубляешь?

Однако отец, как это с ним бывало, принял решение и не собирался от него отказываться.

Рита поняла, что ей надо что-то предпринять.

Входя в офис Барковского в центре города, она чувствовала, что волнуется. Потому что или сейчас, или никогда. Бросив на себя взгляд в большое зеркало, висевшее в приемной, Рита осталась довольна тем, что увидела.

Но все зависело от того, останется ли доволен Барковский-старший.

Она надела то же самое платье, в котором была в тот памятный вечер, когда прибыла на семейный сабантуй, а на шее у нее покачивался – на починенной цепочке – бабушкин янтарный кулон.

Эффектная секретарша поинтересовалась причиной ее визита, а Рита, посмотрев в потолок, увидела большое свежее пятно: наверняка наспех заделанную дырку от выстрела.