Читать книгу "Марья-Царевна - Наталья Жильцова"

— А вот, гости дорогие, гусли-самогуды, на радость вам да на потеху! — гордо произнес он и отошел в сторону.

За столами оживились, зашептались. Из-за стоящего у окна стола поднялся дородный купец, степенно огладил бороду, кашлянул и сказал басом:

— Ну что, почтенные, я начну, коль никто не против?

— Да кто ж против-то! Давай, Невзор Радиславович! Супротив тебя тут нет знатнее… Побалуй себя, купец почтенный… — донеслось из-за столов.

Еще раз кашлянув, купец нахмурил брови, и гусли тотчас отозвались мелодичным переливом.

— Летят у-утки… — затянул басом купец. — Летят у-у-утки-и!

Гусли подхватили мелодию и из-за столов пришел немедленный ответ;

— И два гу-у-уся!

— Ох, кого люблю, кого люблю, — продолжил купец, и все в зале подхватили:

— Недожду-уся!

Песни потекли плавно, одна за другой. Я тоже начала подпевать, что знала. «Во поле березка стояла» да «Ой, мороз, мороз».

Народ разошелся. Много ль надо русскому человеку? Полный стол, дружеское плечо да душевная песня.

Но в одну из пауз между сменой исполнителей хозяин вдруг хлопнул в ладоши, призывая всех ко вниманию, и неожиданно повернулся к нам с Финистом:

— Гости дорогие! Тут средь нас друг мой сидит, Финистом Соколом прозываемый. Да не один сидит, а с девицею своею! Попросим, други, спеть красавицу? У такой, поди, голосок получше наших будет да понежнее. — Он поклонился мне. — Уважь народ, свет-Марья, сделай милость!

За столами примолкли, все взгляды обратились на нас. Я почувствовала, что краснею.

— Я не умею петь, — жалобно прошептала я ухмыляющемуся Финисту. — И песен ваших не знаю!

— Отказываться нехорошо, — тихо ответил тот. — Людей обидишь. А песни пой, какие знаешь, гусли мелодию подхватят.

Гхм? Ну ладно. Вы хотите песен, их есть у меня… наверное.

Я несмело поднялась из-за стола, собирая в кулак остатки храбрости. Чего бы такого спеть-то?

В голову как назло лезла исключительно «Голубая луна», но ее местная публика вряд ли оценит.

И тут, словно поймав мою ускользающую мысль, гусли медленно зазвучали мягким перебором, а песня сама по себе полилась:

Черный во-орон, что ж ты вьео-ошься Над моею головой? Ты добы-ычи не дожде-ешься, Черный ворон, я не твой!

Конечно, ее я знала не очень хорошо и кое-где привирала, но кому здесь было меня поправлять? Так что все просто слушали. И слушали, кстати сказать, очень внимательно — в корчме стояла полная тишина. Это было приятно, и, сама не заметив, я даже увлеклась.

Вот кто-то из гостей смял в руке шапку, прижав ее к глазам, пряча выступившие слезы. Вот кто-то тихонько начал подпевать припев. Вдохновила людей песня!

Ну а меня такое повышенное внимание вдохновило на продолжение. Вслед за казачьей народной песней я, как смогла, исполнила романс «Мой костер в тумане светит», а потом хорошо зашли и «Как упоительны в России вечера». И пусть многие слова местной публике были незнакомы, принимали они меня на ура. Тут ведь не слова важны, а смысл. Ну и, скажу без ложной скромности, манера исполнения.

А я старалась. Чужое внимание всегда приятно. Особенно когда здровенные мужики, видавшие виды, откровенно пускали слезу да орали, требуя еще песен. А уж когда припев «То-олько-о рюмка водки на столе-е-е!» вместе со всей корчмой начал даже Колобок подпевать, и вовсе стало ясно: караоке удалось.

Остановилась я лишь тогда, когда голос уже охрип, а гусли несмело начали выдавать знакомые рифы «Deep Purple». Сообразив, что до «Smoke on the Water» в этом мире музыкальный прогресс еще не дошел, я с усилием прогнала мелодию из своей головы и низко поклонилась присутствующим. Гусли замолчали.

А потом грянули такие аплодисменты, что я от неожиданности чуть не подскочила на месте. Люди хлопали, стучали по столам, топали и вообще всячески выражали свой восторг.

Из-за своего стола вновь поднялся могучий Невзор Радиславович и самолично поднес мне кубок, доверху наполненный красным вином.

— Испей, дева, из моего кубка! — пробасил он. — Уж порадовала так порадовала!

Предложение было весьма кстати, так что я приложилась к кубку и в несколько глотков его осушила, даже не ощутив крепости. Пересохшее горло с радостью приняло купцово подношение. А потом и подношение Прокопа в виде пузатого кувшина с тем же вином.

Большую часть кувшина, конечно, выдул Финист, но мне и оставшегося хватило. Уже вскоре в голове зашумело, а лица вокруг стали расплываться. Но разве нормального студента такое состояние испугает? Ха!

Так что я продолжила этот вечер, старательно подпевая всем, кто решил выступить после меня. А потом и в пляс с другими гостями пустилась.

Закончилось все на том, что я пыталась объяснить и продемонстрировать народу, что «тверк» — это такой танец, а вовсе не «ух ты, срамота какая». Финист проводил меня наверх, в гостевую комнату, где я и рухнула в мягкую постель, стащив с себя из последних сил сарафан. И, счастливо миновав стадию летающих вертолетиков, практически моментально заснула.

Вот только сон оказался странный. И тревожный.

Мне снилось, что я иду сквозь туман, ступая по мокрой траве. Свет из глазниц черепа на посохе был не в силах пробить окружающую хмарь. При этом сарафан на мне был сухой, чего не скажешь о босых ногах.

Куда я шла? Зачем? Ответа не было. Но я точно знала, что мне жизненно необходимо выбраться из этого проклятого тумана.

Вокруг, в неверном свете полной луны, из тумана то и дело появлялись знакомые лица, словно сотканные из водяной мороси. Наволод, Василиса, Финист… Даже Костопрах показался на мгновение и поманил куда-то иссохшей кистью.

Но я шла вперед. И время словно остановилось. Только туман, светящийся посох и тщетные попытки найти место, где меня… ждут?

— Не оглядывайся, Марья, — проскрипел вдруг Яр. — Что оставишь позади, то явится впереди. Не оглядывайся…

И впереди, сквозь хмарь, медленно, но верно вырастал огромный темный холм со странным строением на пологой вершине. Проклятый туман клубился у его подножья, не в силах подняться выше, словно останавливаемый невидимым препятствием.

Замок? Но чей? Или не замок это? А… храм?

Кукареку-у-у!!!

Голос утреннего петуха разметал и туман, и тусклую луну, и сам странный холм в клочья.

Я открыла глаза.

Судя по всему, солнце встало совсем недавно. Его лучи еще не выгнали ночную прохладу, так что вылезать из-под теплого одеяла не хотелось совершенно.

Однако, несмотря на это и на чудной сон, я чувствовала себя отдохнувшей. Вопреки опасениям голова после вчерашнего не болела, а, наоборот, была восхитительно ясной.