Читать книгу "Свидетель - Галина Манукян"

— Моя милиция, блин, меня бережет! В Европе даже в голову никому не придет, что банда ментов может грабануть склад с новым товаром, а потом предъявы кидать и бабло требовать. Вообще охамели! Ищи лучше!

— Мы не в Европе, и у меня не такой штат, чтобы каждый угол нашей необъятной родины обшарить. Они вполне могли оттарабанить телефоны куда-нибудь поближе к Владимирскому Централу, и ищи-свищи.

— Нужен не штат, а мозги. Вместо того, чтобы липнуть к первой попавшейся девчонке, направил бы внимание на работу.

— Перестань, Валер. Мы уже говорили об этом. Я всё понял.

— Хорошо, что понял. Она — свидетель, и всё. Никаких связей, никаких игр, заруби себе на носу.

— Да понял я уже, понял. Извини. Тебе на крови, что ли, поклясться?

— Не надо. Что с адвокатом?

— Юрий Витальевич ночью прилетает из Бадена, завтра с утра приедет пообщаться с Варей. Снимет показания и прочее.

— Семён в Ростове выяснил что-нибудь по клубу?

— Нашел троих свидетелей ссоры Шиманского с Демидовым. Ищем тех, кто видел охоту за Варей. Хотя если и был кто, услышав стрельбу, наверняка попрятался по норам.

— Подруженцию эту тупую найдите. Если ее еще не закопали.

— Не закопали. Она у них ценный свидетель против нас и, как ни смешно, против своей же подруги. Хэлен, кстати, тоже выделывается, говорит, что видела с нами Варю.

— Или подкупили, или запугали. Буду иметь в виду.

— Пока вроде всё, — сказал Сергей.

— Ладно. У меня переговоры. Не забывай менять телефоны.

— Да вроде не мальчик.

Сергей положил трубку и снова посмотрел в окно. Похожей на Варю девушки уже не было, упорхнула на свидание. Впрочем, дел было много, в том числе касательно самой Вари, Варвары Константиновны Невской. Угораздило же девчонку!

* * *

«Я люблю вас» — с этой мыслью я открыла глаза. Рядом уютно разместившись в кресле, читал электронную книгу Георгий Петрович. Мне тотчас стало неловко за утренний демарш, и боязно — за признание. Возможно, оно вырвалось только во сне?

Доктор ласково поинтересовался самочувствием, и я не солгала, сказав, что мне гораздо лучше. Градусник и тонометр подтвердили, что умирать я не собираюсь.

— Вот видите, это была просто бессонница, — улыбнулась я ему, опуская ноги на пол.

— Как я рад, как я рад, — говорил Георгий Петрович, — Валера имеет просто волшебное воздействие на вас! Впрочем… учитывая… и не удивительно. Простите…

И я поняла, что моё «люблю» было сказано наяву. Доктор засмущался сильнее меня и перевел тему:

— Варенька, вам тут, кстати, привезли массу вещей. Ребята все сложили у двери, так что когда почувствуете себя лучше, вам будет чем заняться.

— Спасибо… А Валерий, он здесь?

— О нет, он — деловой человек, дома бывает редко. Такой большой бизнес, вы же понимаете.

— Наверное. А вы давно на него работаете?

Доктор задумался, поправил на носу очки и сложил пухлые руки на животе, всем своим видом напоминая Санта-Клауса, разве что не в красном зипуне с оторочкой, а в клетчатой рубашке и отутюженных брюках.

— Около пяти лет, да… Или даже шесть? Нет, всё-таки пять! Валера, знаете ли, из экстремалов: то на лыжах гоняет, то с акулами плавает, то на парапланах. В общем, однажды прыгнув с парашютом, он приземлился неудачно, сломал ногу и повредил позвоночник. Понадобилась моя помощь.

— А вы хирург, травматолог?

— О, нет. Я остеопат и рефлексотерапевт, немного мануальщик. Учитывая образ жизни Валеры, ему регулярно требуются мои умения. Лестно, что такой уважаемый бизнесмен проникся ко мне доверием. А он, знаете ли, редко кому доверяется. В последнее время я выполняю еще и роль «семейного врача». Впрочем, какая у Валеры семья? Он, я да ребята из охраны. Такие шутники — Айболитом меня прозвали.

Я рассмеялась вместе с ним.

— А родители у Валерия есть?

— Есть. Мать в Питере. Он — прекрасный сын, прекрасный! Помогает ей во всем. Но предпочитает жить отдельно, — доктор развел руками. — Это понятно: молодой мужчина требует свободы, простора, отдохнуть после работы, развлечься… по-разному… И не каждая мать поймет, особенно, если строгих правил. — Георгий Петрович тут же покраснел от сказанного.

И я тоже и перевела тему:

— Вы живете тут?

— Нет, но неподалеку. У меня чудесный домик, чудесный. Я предпочитаю без изысков, сруб из дуба, сад выращиваем с супругой — у нас такие яблони! Сорта самые лучшие: Семиренко, Айдаред, Джонатан, Цыганочка, поздние, красные такие с тонкой кожицей, — он мечтательно закатил глаза, — скоро созреют. У нас в саду хорошо — дети приезжают, внуки отдохнуть: Анечка, ей десять, и Павлуша, ему только пять. У сына еще нет деток, он очень занят, пишет кандидатскую, — любовно рассказывал доктор «Айболит», и от его внутреннего уюта мне было тоже хорошо, будто и мне он был дедушкой или папой.

Глядя на него, я думала, что редко свыше людей наделяют даром распространять вокруг себя тепло и благость. Я слушала с улыбкой, рассматривая на висках седину, сеть морщинок вокруг глаз и круглый, с парой крошечных родинок на крыле нос.

Георгий Петрович продолжал рассказывать о яблоках, о том, что его жена печет с ними невероятные пироги, варит джемы, от которых дом наполняется ароматом, добавляет корицу и иногда сливы. Голос его звучал успокаивающе, и если б у меня было столько денег, сколько у Валерия, я бы наверное, тоже платила доброму доктору просто за присутствие.

— Вы так вкусно рассказываете, что очень захотелось есть! — призналась я.

Он спохватился:

— Экий я пустозвон! Принести вам сюда, Варенька, или у вас есть желание спуститься в столовую?

— В столовую. А то я делаю вид, что страшно больна, а это совсем не так. Только позвольте, я приведу себя в порядок…

Несколько минут спустя мы спустились в лифте на первый этаж и наткнулись на круглых напольных роботов, драющих мрамор в холле.

В пустом доме я чувствовала себя свободнее и позволила себе не думать ни о чем, а только уминать разогретый «картофель по-домашнему» с салатом из свежих помидоров, пить чай и слушать байки Георгия Петровича. Затем он принес мне планшет для заказа ужина и, разгулявшись, я выбрала любимые суши со сливочным сыром и бананы, жареные в кляре с мороженым. Вспомнилась улыбка Валеры, и на душе стало совсем хорошо.

Я встала из-за стола, Георгий Петрович подал мне руку, и я вздрогнула. Хватило прикосновения, чтобы отпечатки его прошлых жизней открылись передо мной, словно иконки на «рабочем столе» от клика мыши. Я увидела усталую норвежку с десятью детьми, офицера русской армии, погибшего при первой Турецкой и изможденного крестьянина, страдающего от болезни легких в незапамятные времена, в деревеньке у северной границы Магатхи… Боже мой!