Читать книгу "Вредная привычка жить - Юлия Климова"

– Мама дорогая, да они одноклассники!

Я схватила темно-синий альбом, обшарпанный по углам. По идее, здесь должны быть самые старые фотографии. На меня глянул толстощекий карапуз, потом этот же карапуз продемонстрировал, как он любит купаться в ванной, потом карапуз стал расти… И вот наконец-то пошла школа… Я открыла страницу с пожелтевшей фотографией, на которой сверху было написано: «10-й Б». Вот он, Федор Семенович, юн и свеж, а вот и Валентин Петрович, тоже юн и свеж…

– Они одноклассники… – повторила я.

– Не может быть! – воскликнула Альжбетка. – Ты уверена, что это он?

– Уверена.

– Что ты делаешь?

Я ловко вынимала фотографию с последнего выпускного вечера.

– Я, пожалуй, возьму это с собой, на всякий случай.

Возвращались домой мы какие-то опустошенные. Игнорируя лифт, мы потащились на свой пятый этаж. Странным было то, что Славка не пилил. Я полагала, что Солька давно уже сидит у себя и ждет нас, но я заблуждалась. Только мы подошли к ее квартире и приготовились известить о своем появлении, как с грохотом распахнулась Славкина дверь и на пороге появилась совершенно счастливая, с глазами, полными пузырьков шампанского, Солька. Она обнимала двумя руками ладненькую тумбочку и счастливо смотрела на нас.

– Девочки, – воскликнула Солька, – я свободна!

– Что-что? – переглянулись мы с Альжбеткой.

– Я свободна от земных оков! – объявила она и рухнула вместе с тумбочкой на лохматый коврик.

Глава 10

Пока Золушка собирается на бал, крестная фея шалит

Любовь Григорьевна пришла на работу в довольно стильном брючном костюме в тоненькую полосочку. Туфли на высоком каблуке, в которых она себя чувствовала весьма неуверенно, протыкали воздух острыми мысами. В прическе ее произошли кардинальные изменения, а именно: на лбу появилась ровненькая челка. Любовь Григорьевна помолодела лет на десять, что меня, безусловно, порадовало. А то вы даже не представляете, как нам, добрым феям, тяжело пристраивать престарелых Золушек.

– Да вы просто молодец, – похвалила я смущенную директрису. – Крошкин у нас в кармане!

– У меня сегодня день рождения, – потупив взор, сказала она.

– Отлично, поздравляю, фуршет будет?

– Да, но после рабочего дня.

– Будем ждать, – сказала я и включила компьютер. – Значит, день рождения… так, так…

– Что – так, так?

– Будем действовать!

– Может, не надо?

– Может, и не надо, но меня уже не остановить, – приободрила я Любовь Григорьевну.

Постепенно вереницей к кабинету Зориной потекли сотрудники, и мне ничего не оставалось делать, как представлять их. Так я выучила весь состав фирмы.

– Носиков Леонид Ефимович, – объявил мужчина лет сорока и уселся напротив меня с букетом роз.

– Если у вас еще не совсем отшибло память, то вы должны знать, что сегодня день рождения не у меня, так что идите к Любови Григорьевне и пожелайте ей бессонных ночей с любимым.

Носиков, улыбаясь, встал и сказал:

– Хотел бы я иметь такую секретаршу!

– А кем вы работаете?

– Я менеджер.

– Тогда, пожалуй, о такой секретарше, как я, вам остается только мечтать.

Далее шла бухгалтерия в полном составе, они подарили набор для душа и букет белых гвоздик, спели какую-то песенку и удалились. Уходя, Зинка с Лариской обмусоливали новый костюмчик директрисы. Осиное гнездо зашевелилось.

Волшебный Борис Александрович меня как-то сторонился, что внушало мне уважение к самой себе: как это мило, когда тебя боится начальник, это бодрит, это радует! Трогать я его не стала, а просто указала на дверь Зориной. Он молча прошествовал мимо меня.

Гребчук и Юра, наши программисты, пришли вместе, они принесли целую корзину с шампанским и фруктами.

Крошкина я ждала с особым нетерпением: очень хотелось посмотреть, как он будет вести себя с преображенной Любовью Григорьевной – впадет в шок, потеряет дар речи или сразу предложит ей стать его женой?

Илья Дмитриевич появился на пороге с розами и большой коробкой, обернутой в желтую блестящую бумагу. К моему сожалению, я так ничего и не увидела, потому что подглядеть в щелку не было никакой возможности. Крошкин зашел в кабинет и плотно закрыл дверь.

Я металась по приемной и боялась, что Любовь Григорьевна с перепугу наломает дров, но Илья Дмитриевич вышел спокойным и, пожелав мне удачного дня, удалился. Я бросилась в кабинет своей тонюсенькой начальницы.

– Ну что? – спросила я.

– Поздравил, – теребя блокнот, выдохнула Любовь Григорьевна.

– Это понятно, а что сказал, когда свадьба, я имею в виду?

– Аня!

– Ну да, ну да, я знаю, что такие дела так быстро не делаются.

– Он пожелал мне личного счастья, – засмущалась Любовь Григорьевна.

– Уже лучше, а вы случайно не сказали ему, что подобное счастье у вас возможно только с ним?

– Аня!

– Ладно, что-нибудь придумаем… Что подарил?

– Чайник.

– Мило, хорошо, что не кастрюлю.

Люська с Викторией Сергеевной подарили комплект постельного белья. Это правильно, это нам скоро пригодится, надеюсь, им хватило ума подарить двуспальный.

Так прошла половина моего рабочего дня. Любовь Григорьевна все время просила вазы, но они закончились еще в десять часов.

– Что же мне делать с этими цветами? – спросила она меня, заливаясь краской стыда от всеобщего внимания.

– Можно я брошу их к вашим ногам, наверняка ни одна душонка этого не делала. Вы потом будете долго вспоминать, как стояли на холме из роз и слезы счастья текли по вашим щекам.

– Что ты, что ты, надо обязательно найти вазу!

Я сходила к уборщице, взяла у нее два ведра, обернула их бумагой от факса, налила воды, поставила цветы и все это водрузила на подоконник Любови Григорьевны.

– Ты очень внимательный и ответственный сотрудник, – произнесла счастливая женщина.

– Да, кстати, я вам ничего не подарила, примите это от меня.

– А что это?

Я положила маленькую коробочку на стол.

– Откройте, когда я выйду.

– Она взорвется?

– Нет, на всех, знаете ли, тротила не хватает.

Я вышла в приемную и села за стол: надо было обдумать, как намекнуть Крошкину, что его счастье уже близко.

За мной в приемную выскочила Любовь Григорьевна.

– Спасибо огромное, – сказала она, держа в руке маленький брелок с плюшевым медвежонком, – это так трогательно!