Читать книгу "Что знает ночь? - Дин Кунц"

Кошмар, который его разбудил, приснился не взрослому человеку. Подросткам снятся такие сюжеты из комиксов, подросткам, у которых вновь обретаемый страх смерти приходит рука об руку с гормональными изменениями, вместе с просыпающимся интересом к девочкам.

Мобильники Джона и Никки лежали на гранитной поверхности туалетного столика, заряжаясь от двойной розетки. Его мобильник зазвонил.

Крайне редко ему звонили ночью в случае убийства. Но звонки эти обычно приходили по третьей из четырех телефонных линий, обслуживающих дом, по его личному номеру. При зарядке мобильник отключался. И на экране не высветилась идентификационная строка.

— Алло?

Чистый, ровный, ласкающий слух голос Билли Лукаса узнавался с первого слова:

— Тебе пришлось выбросить туфли?

Прежде всего Джон подумал, что мальчишке удалось удрать из закрытой психиатрической больницы.

Но озвучил он вторую мысль:

— Где ты взял этот номер?

— В следующий раз, когда мы встретимся, между нами не будет перегородки из бронированного стекла. И пока ты будешь умирать, я буду ссать на твое лицо.

Разговор мог доставить удовольствие только Билли, поэтому едва ли он стал бы отвечать на вопросы. Джон молчал.

— Я помню их мягкость на моем языке. Мне понравился вкус, — продолжил Билли. — Пусть и прошло столько времени, я помню их сладкий и чуть солоноватый вкус.

Джон стоял, глядя на пол из кремового мрамора, инкрустированный ромбами черного гранита.

— Твоя очаровательная сестра, твоя Жизель. У нее были такие аккуратненькие маленькие сисечки.

Джон закрыл глаза, сцепил зубы, шумно сглотнул, чтобы подавить рвотный рефлекс.

Он слушал ждущего киллера, слушал тишину и через какое-то время понял, что на той стороне связь отключили.

Попытался позвонить звонившему, набрав *69, но безуспешно.

15

На широком ночном столике между двумя кроватями стояли две лампы. Минни оставила свою включенной, на меньшем из двух режимов мощности, гибкую ножку распрямила, чтобы конус направлял неяркий свет в потолок. Среди прочего, и Наоми это действовало на нервы, маленькая девочка боялась летучих мышей не только оттого, что они вцепятся ей в волосы и поранят кожу на голове. Она боялась, что летучие мыши сведут ее с ума и остаток жизни ей придется провести в дурдоме, где не дают десерта. В данном случае Минни опасалась не летучих мышей, пусть в таком положении лампа служила для их отпугивания.

Обе лежали на груде подушек и могли видеть как забаррикадированную дверь, так и стул.

Хотя их родители выставляли к своему потомству многочисленные требования, детей не заставляли укладываться в постель в определенный час, при условии что вечернее время не тратится на телевизор и видеоигры. Однако от них требовалось принять душ, умыться, одеться и сесть завтракать с родителями в семь утра, чтобы в семь сорок пять приступить к домашним занятиям.

И только по субботам им разрешалось спать сколько угодно и завтракал каждый когда хотел. Разумеется, если та тварь в зеркале была такой враждебной, как предполагала Минни, они могли не дожить до субботы и, соответственно, остаться без завтрака.

— Может, нам сказать маме и папе? — предложила Наоми.

— Сказать что?

— Что-то живет в нашем зеркале.

— Ты им и скажи. Надеюсь, в дурдоме тебе понравится.

— Они поверят нам, если увидят.

— Они не увидят, — предсказала Минни.

— Почему не увидят?

— Потому что оно не хочет, чтобы они его видели.

— Так может быть в книге, а не в реальной жизни.

— Реальная жизнь — тоже книга.

— И что это означает?

— Ничего это не означает. Так оно и есть, ничего больше.

— И что же нам делать?

— Я думаю.

— Ты уже думала.

— Я все еще думаю.

— Грецкий орех! Почему я должна ждать, пока какая-то восьмилетняя девчонка решит, что нам делать?

— Мы обе знаем почему, — ответила Минни. Стул под ручкой дверного шкафа не выглядел таким крепким, как хотелось бы Наоми.

— Ты ничего не слышала?

— Нет.

— Ты не слышала, как поворачивается ручка?

— Ты тоже не слышала, — ответила Минни. — Ни сейчас, ни те девять раз, когда думала, что слышишь.

— Не я думаю, что стая летучих мышей унесет меня в Трансильванию.

— Я никогда не говорила ни о стае, ни о том, что меня унесут, ни о Трансильвании.

Тревожная мысль пришла в голову Наоми. Она поднялась с подушек и прошептала:

— Под дверью щель.

— Какой дверью? — прошептала в ответ Минни.

Наоми повысила голос:

— Какой дверью? Стенного шкафа, разумеется. Что, если оно вылезет из зеркала и проскользнет под дверью?

— Оно не может выйти из зеркала, если только ты не попросишь.

— Откуда ты знаешь? Ты всего лишь в третьем классе. Я проходила программу третьего класса — скука жуткая — и уложилась в три месяца, но не помню урока о тенях, живущих в зеркале.

Минни помолчала.

— Я не знаю откуда, но я знаю. Одна из нас должна его пригласить.

Наоми вновь откинулась на подушки.

— Такого никогда не случится.

— Пригласить можно по-разному.

— В смысле?

— Например, если слишком много на него смотреть.

— Мышка, ты просто все выдумываешь.

— Не зови меня Мышкой.

— Ты все равно выдумываешь. Ты не знаешь.

— Или если ты заговоришь с ним, задашь вопрос. Это еще один путь.

— Я не собираюсь задавать ему вопросы.

— Лучше не задавай.

В комнате стало прохладнее, чем обычно. Наоми натянула одеяло до подбородка.

— Что за тварь живет в зеркале?

— Это человек, а не тварь.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю это сердцем, — так серьезно ответила Минни, что по телу Наоми пробежала дрожь. — Он из людей.

— Он? Откуда ты знаешь, что это он, а не она?

— Ты думаешь, это она?

Наоми подавила желание накрыться с головой.

— Нет. Мне кажется, это он.

— Это определенно он, — заявила Минни.

— Но он кто?

— Я не знаю, кто он. И не вздумай спросить его, кто он, Наоми. Это приглашение.