Читать книгу "Скарамуш. Возвращение Скарамуша - Рафаэль Сабатини"

Де Бац уронил руки, отшатнулся и издал вздох, полный отчаяния. При виде лица Андре-Луи его охватила жалость.

– Вы говорите, что видели… вы видели… – Андре-Луи не смог повторить слова маркиза. Голос, только что такой холодный и жесткий, внезапно сорвался: – О мой Бог! Это правда, Ла Гиш? Правда?

Неожиданный переход от гнева к горю, от угроз к мольбе поразил маркиза. Он подавил негодование и ответил серьезно и торжественно:

– Богом клянусь, это истинная правда. Разве стал бы я порочить честь женщины?

Несколько мгновений Андре-Луи смотрел на него пустыми глазами, потом закрыл бледное лицо трясущимися руками, колени его подогнулись, и он снова упал на стул. В памяти его всплыла сцена, подтверждавшая этот ужасный рассказ. Андре-Луи снова очутился в Кобленце, в гостиной «Трех корон». Перед ним стояла госпожа де Бальби, которая предостерегала его от опасности, которую таил в себе интерес его высочества к Алине, и предупреждала о намерении Мадам взять Алину с собой в Турин. Андре вспомнил, как пылко, чуть ли не гневно осуждала его Алина, когда он поставил под угрозу уважение, которое выказывал девушке Месье. И он, жалкий глупец, так и не сделал вывода, со всей очевидностью вытекающего из этой пылкости! Он вспомнил сцену в комнате принца в Хамме, когда Месье накинулся на брата, желая устранить все препятствия для отъезда Андре-Луи с де Бацем в Париж. Теперь, в свете ужасного открытия, сделанного Ла Гишем, поведение его высочества было совершенно понятным. Теперь Андре стало ясно, почему Алина ни разу не написала ему за все эти месяцы, почему не вняла последней настойчивой просьбе прислать хотя бы пару строк, написанных ее рукой.

Андре-Луи сел, уронив лицо в ладони, и зарыдал.

– Этот слизняк! Этот мерзкий жирный слизняк осквернил мою чистую белую лилию!

Ла Гиш отпрянул. Его лицо исказилось от ужаса. Он бросил вопросительный взгляд на де Баца, словно желая получить уже ненужное подтверждение.

– Они были помолвлены, Ла Гиш.

Маркиза охватило мучительное раскаяние.

– Андре! Мой бедный Андре! Я не знал. Простите меня. Я не знал.

Андре-Луи молча махнул рукой. Но маркиз все никак не мог прийти в себя. Его ястребиное лицо потемнело от гнева и боли.

– Что за принцу мы служим! Вот за кого мы гибнем! Как он последователен в своих поступках! Он не мог присоединиться к тем, кто сражался за него в Тулоне, потому что не мог оставить женщину, принадлежащую человеку, который сражался за него в Париже. Вот она, благодарность принцев! Знай я все это в Хамме, я определенно пристрелил бы этого жирного мерзавца!

Ла Гиш воздел руки, словно призывал в свидетели небо, потом с поникшими плечами повернулся к камину и мрачно уставился на огонь.

Де Бац пересек комнату и мягко обнял Андре-Луи за плечи. Но слова не шли барону на ум. Его горе было глубоким и искренним, но к нему примешивалась досада. Эта ужасная новость пришла так не вовремя! Она лишила Андре-Луи душевного равновесия в тот момент, когда он был так нужен им для выполнения стоявшей перед ними задачи.

– Андре! – тихо позвал он. – Мужайтесь, Андре!

Андре-Луи выпрямился.

– Уйдите, – попросил он. – Оставьте меня оба.

Де Бац посмотрел на него, потом перевел взгляд на маркиза и сделал ему знак. Вдвоем они тихо вышли из комнаты, оставив Андре-Луи наедине с его горем.

Глава XLIII

На мосту

Де Бац провел утро в Тюильри с Ла Гишем, известным революционным чиновникам под именем гражданина Севиньона. Они пытались сделать все возможное для освобождения шевалье де Помеля. Но их усилия не увенчались особым успехом. Лавиконтри, на которого де Бац рассчитывал в первую очередь, заявил, что в это дело вмешиваться опасно. Улики, оказавшиеся в распоряжении Комитета общественной безопасности, насколько он понял, исчерпывающе доказывали вину Помеля, и с ними уже ознакомился Сен-Жюст, чья кровожадность едва ли позволит несчастному агенту сбежать. Но тем не менее Лавиконтри сдержанно пообещал разузнать, что можно сделать.

Сенар, секретарь комитета и еще один ценный тайный союзник барона, тоже обещал сделать все возможное, так чтобы не навредить себе. Впрочем, и по его мнению, Сен-Жюст был неодолимым препятствием.

– Хорошо, хорошо, – сказал де Бац. – По крайней мере постарайтесь отложить суд над Помелем. Посмотрим, что принесут нам следующие несколько дней.

Когда они с Ла Гишем шли по холодному сырому саду, барон высказался более определенно:

– Если мы сумеем выиграть несколько дней, неодолимое препятствие будет устранено.

Тем не менее на улицу Менар оба вернулись в далеко не радостном настроении. Андре-Луи сидел у очага, упершись ногами, обутыми в сапоги, в каминную решетку и подперев кулаком подбородок. Огонь почти догорел. Когда де Бац и Ла Гиш вошли, Моро обернулся и тут же снова уставился на гаснущее пламя. Друзей поразило серое, внезапно постаревшее, искаженное болью лицо Андре-Луи.

Де Бац подошел и положил руку ему на плечо.

– Ну-ну, Андре, прекратите растравлять себе душу. Я знаю, как вам плохо, но надо набраться мужества. У нас еще многое впереди. Займите свой ум делами, это помогает.

– Меня уже ничего не ждет впереди, всему конец.

– Я понимаю, что вы сейчас чувствуете. Конечно, это тяжелый удар, но молодость поможет вам его вынести. Направьте мысли на что-нибудь другое. О, я знаю жизнь, Андре, я старше вас и знаю кое-что о человеческой душе. Вам необходимо отвлечься, а ничто не отвлекает лучше, чем работа.

Андре-Луи удивленно посмотрел на барона и горько рассмеялся.

– Работа? Какая работа?

– Та, что нам предстоит. Я послал за Демуленом – ему следовало бы уже появиться, – и когда он придет…

– Говорю вам: все кончено, – перебил его Андре-Луи. – Спасение монархии меня больше не интересует.

– Клянусь честью, на его месте я чувствовал бы то же, – произнес Ла Гиш.

Де Бац оставил Моро и, медленно подойдя к окну, вздохнул.

– Ах, если бы это проклятое известие дошло пораньше, перед его отъездом в Блеранкур!.. – Барон выразительно рубанул воздух кулаком.

– Это было бы губительно для дела его высочества, не так ли? – продолжил за него Андре-Луи.

– Разумеется, – ответил маркиз. – И я не стал бы вас осуждать.

Моро снял ноги с решетки и повернулся к друзьям.

– Спасибо, Ла Гиш, я рад это слышать.

– Рады? Это еще почему? – спросил барон, которому не понравились ни тон, ни выражение лица молодого человека. – Что вы имеете в виду?

– Если я вообще что-то имел в виду… Ладно, Жан, ближе к делу. Демулен заходил, пока вас не было.

– Так вы уже отдали документы? Отлично, отлично, нельзя терять времени. Что он сказал? Он был в восторге?