Читать книгу "Отбор. Элита. Единственная - Кира Касс"

ступеньке сережку и против воли задалась вопросом, жива ли ее хозяйка.

За то время, что я поднималась по лестнице и шла по коридору, ведущему к комнате Максона, навстречу мне попалось множество гвардейцев. Наверное, это было неизбежно. Видимо, придется докладывать ему о моем появлении. Тогда, может быть, он прикажет им пропустить меня… Как в тот вечер, когда мы познакомились.

Дверь в комнату Максона была открыта, и люди сновали туда-сюда, внося какие-то бумаги и унося тарелки. Подступы к двери охраняли шестеро гвардейцев, и я уже морально подготовилась к тому, что мне не разрешат войти. Но тут один из них заметил меня и сощурился, как будто хотел удостовериться, что я и в самом деле та, за кого он меня принял. Его сосед тоже узнал меня, и они по очереди поклонились, низко и почтительно.

Один из караульных протянул руку:

– Он ожидает вас, миледи.

Я попыталась держаться, как человек, заслуживающий тех почестей, которые они мне оказывали, и распрямила плечи, хотя посеченные руки и обкромсанное платье не слишком этому способствовали.

– Благодарю вас, – кивнула я.

Когда я входила, мимо меня торопливо прошмыгнула служанка. Максон лежал в постели; грудь под простой хлопчатобумажной сорочкой была перебинтована. Левая рука висела на перевязи, а в правой он держал какой-то документ, содержимое которого ему объяснял советник. В этой скромной сорочке, непричесанный, он выглядел совершенно обыденно и в то же самое время так значительно, как никогда прежде. То ли плечи стали прямее, то ли выражение лица серьезнее.

Ни у кого не возникло бы сомнения, что перед ним – король.

– Ваше величество, – выдохнула я и присела в низком церемонном реверансе.

Поднимаясь, я увидела в его взгляде улыбку.

– Положи бумаги сюда, Ставрос. Пожалуйста, не могли бы все выйти из комнаты? Мне необходимо переговорить с дамой.

Все, кто толокся вокруг него, с поклоном удалились. Ставрос бесшумно положил бумаги на прикроватный столик и на ходу подмигнул мне. Я дождалась, когда закроется дверь, и только тогда приблизилась.

Я хотела броситься к нему, упасть в его объятия и никогда больше их не покидать. Но я сдержалась, опасаясь, что он мог уже пожалеть о своих последних словах, адресованных мне.

– Мне очень жаль твоих родителей.

– Я пока еще не осознал до конца, что их нет, – вздохнул Максон и похлопал по постели, приглашая меня присесть. – Мне все кажется, что отец у себя в кабинете, а мама внизу и в любую минуту они появятся и дадут мне какое-нибудь поручение.

– Очень тебя понимаю.

– Не сомневаюсь. – Он накрыл мою руку своей. Я решила, что это добрый знак, и сжала в ответ его пальцы. – Она пыталась спасти его. Один из гвардейцев сказал, кто-то из повстанцев взял отца на мушку, а она заслонила его своим телом. Она погибла первой, а отца застрелили сразу же следом. – Максон покачал головой. – Всю жизнь она жила ради других. До самого последнего вздоха.

– Странно, что для тебя это стало такой неожиданностью. В этом ты весь в нее.

Он поморщился:

– Я никогда не смогу сравниться с ней. Мне будет очень не хватать ее.

Я погладила его по руке. Королева не была моей матерью, но я чувствовала, что и мне тоже будет не хватать ее.

– По крайней мере, ты цела и невредима, – сказал он, глядя в мои глаза. – Хоть какое-то утешение.

Повисла долгая пауза. Я не знала, что сказать. Напомнить ему о его словах? Спросить о Крисс? До того ли ему сейчас вообще?

– Я хочу кое-что тебе показать, – неожиданно заявил он. – Конечно, там работы еще непочатый край, но я уверен, что тебе все равно понравится. Открой-ка вон тот ящик, – велел он. – Там, на самом верху.

Выдвинув ящик его прикроватного столика, я сразу же заметила кипу бумаг. Я вопросительно взглянула на Максона, но он лишь молча кивнул на рукопись.

Я принялась читать документ, пытаясь вникнуть в содержимое. Дочитав до конца первый абзац, я принялась читать его с начала, совершенно уверенная, что не так что-то поняла.

– Ты что… Ты что, собираешься отменить касты? – спросила я, поднимая глаза на Максона.

– Таков мой замысел, – с улыбкой отозвался он. – Только не радуйся раньше времени. Это дело небыстрое. Но, думаю, все получится. Вот, смотри. – Он перелистал страницы и ткнул в один из абзацев. – Я планирую начать с низов. Для начала я хочу упразднить Восьмерок. Нам сейчас как никогда нужны строители, и если все организовать с умом, Восьмерок можно будет присоединить к Семеркам. Дальше будет сложнее. Нужно найти способ избавиться от стереотипов, связанных с номерами каст, но это та цель, к которой я стремлюсь.

Я утратила дар речи. Всю жизнь я жила в мире, в котором номер касты был чем-то вроде привычной одежды. А сейчас в руках у меня был документ, обещавший стереть наконец те незримые границы, которые мы воздвигли между людьми.

Максон коснулся моей руки:

– Я хочу, чтобы ты знала: это все твоих рук дело. С того дня, когда ты вызвала меня в коридор и рассказала о том, как тебе приходилось голодать, я обдумывал этот проект. Именно поэтому я так расстроился из-за твоей презентации: у меня был готов менее революционный способ добиться той же цели. Но если бы не ты, подобная мысль никогда бы не пришла мне в голову.

Я судорожно вздохнула и вновь уткнулась в бумаги. Вся моя недолгая жизнь пронеслась у меня перед глазами. Я никогда не думала, что окажусь способна на что-то большее, нежели всю жизнь петь для людей на вечеринках и, может быть, когда-нибудь выйти замуж. При мысли о том, какое значение это будет иметь для народа Иллеа, сердце мое забилось. Меня переполняли смирение и гордость.

– Это еще не все, – нерешительно произнес Максон, пока я продолжала читать текст документа.

И тут поверх бумаг плюхнулся открытый бархатный футляр с кольцом. В лучах солнечного света, льющихся в окна, оно сияло и искрилось.

– Я спал с этой дурацкой штуковиной под подушкой, – с притворным раздражением произнес он. Я посмотрела на него, все еще слишком ошеломленная, чтобы что-то сказать. Немой вопрос в моих глазах наверняка не укрылся от Максона, но для него сейчас важнее было задать тот вопрос, который беспокоил его самого. – Тебе нравится?

Тончайшие золотые вьюнки сплетались, образуя круг, увенчанный двумя драгоценными камнями – зеленым и фиолетовым, – которые словно сливались в поцелуе. Фиолетовый был моим натальным камнем, так что зеленый, надо полагать, был натальным камнем Максона. Две цветные искорки смыкались в