Читать книгу "Простые смертные - Дэвид Митчелл"

Константен, можно сказать, была вашей крестной матерью; это она вас рекрутировала в Анахореты. Она была второй в вашей иерархии.

– У меня всегда были проблемы с начальством. Ривас-Годой повернул направо, когда мы вошли в лабиринт, и его сразу прикончили, а я последовал за Константен. Да, эта она меня рекрутировала, но она всегда действовала по принципу «женщины и дети получают первыми». Так что я, окружив себя защитным полем, отстал от нее, а потом услышал Холли и пошел за вами. И вот мы с вами оказались здесь, став перед смертью невольными приятелями. Кто бы мог подумать, а?

Мы оба как завороженные смотрели на струю черного «песка», вытекавшую из-под двери и постепенно заполнявшую помещение. Я мучительно пыталась вспомнить, что же такое важное я пропустила, когда Хьюго Лэм, деликатно кашлянув, спросил:

– Скажите, Маринус, она тоже любила меня? Нет, я не о том времени, когда ей стало известно о моей причастности к обществу Анахоретов… которые так пугали когда-то ее родителей и пытались убить душу ее брата. Я имею в виду ту ночь. В Швейцарии. Когда мы были молодыми. По-настоящему молодыми. Когда Холли и меня совсем засыпало снегом в той маленькой квартирке.

Две трети пола уже скрылись под черным «песком». Лэму оставалось секунд шестьдесят, прежде чем его поглотит Мрак. Я, возможно, протянула бы чуть дольше, если захочу, – до тех пор пока купол не будет заполнен до самой крыши.

И вдруг меня словно ударило: я поняла, что именно упускаю из виду. Хьюго Лэм тоже не подумал об этом. Как и Константен. Убегая от осыпавшихся стен Часовни, пытаясь уйти от наступавшего Мрака, мы все забыли об альтернативном выходе. Если бы я могла мысленно рассмеяться, я бы это сделала. Но получится ли? Если Мрак уже заполнил Путь Камней и потайной ход, то ничего, конечно, не выйдет… К тому же добираться туда придется достаточно долго.

Я мысленно спросила Лэма: Сколько у вас осталось энергии?

– Не очень много. А что? Вы бросаете мне вызов? Вам хочется сразиться?

Если я войду в ваше тело, то вместе нам, возможно, еще хватит сил.

Он был смущен.

– Хватит на что?

На то, чтобы отыскать Вход.

Шипсхед

2043 год

26 октября

У подножия лестницы я услышала эту мысль: Он уже в пути, – и по рукам у меня поползли мурашки. Кто в пути? Зимбра, успевший подняться по склону, обернулся, чтобы посмотреть, что меня задержало. А я, пытаясь понять услышанное, перебирала звуки позднего вечера. Звяканье остывающей духовки. Грохот волн, налегающих плечом на скалы внизу. Потрескивание старых костей нашего дома. Потрескивание и моих, Холли Сайкс, дряхлых костей, если уж честно. Опершись о перила, я посмотрела на вершину холма, где стоял дом Мо. В спальне у нее горел свет – значит, все в порядке. Ничьих шагов на гравиевой садовой дорожке не было слышно. Да и Зимбра явно не почуял никого чужого. В курятнике было тихо, как и должно быть в такое время суток. Лорелея и Рафик над чем-то смеялись – они устроили в комнате Лорелеи кукольный театр теней: «И ничуточки это на кенгуру не похоже, Лол!»; «А ты-то откуда знаешь?»; «А ты сама откуда знаешь?» А ведь еще совсем недавно мне казалось, что я никогда больше не услышу веселого смеха моих сироток.

Со временем все приходит в норму. И нечего слушать чьи-то мысли. Ведь кто-то всегда в пути, если задуматься. Но нет. Я отчетливо слышала: Он уже в пути. Я была настолько в этом уверена, насколько вообще возможно. Проблема в том, что если тебе когда-то доводилось слышать голоса, ты уже никогда не бываешь полностью уверен, действительно ли случайная мысль является случайной, или же это нечто большее. И потом, эта дата: завтра пять лет с того страшного дня 2038 года, когда разразилась чудовищная буря, в которую на высоте двадцать тысяч футов попал «Боинг-797» с Аоифе и Орваром на борту, и жизни моих детей, как и жизни еще двухсот пассажиров, были сломаны – так рассерженный неудачей мальчишка ломает модель самолета, которую мастерил; Брендан когда-то любил развешивать такие модели в своей комнате под потолком…

– Ох, не обращай на меня внимания, – пробормотала я, обращаясь к Зимбре, и потащилась вверх по лестнице, по той самой лестнице, по которой когда-то взлетала пушинкой. – Идем, пес, подымай-ка задницу! – И я погладила Зимбру по курчавым завиткам между ушами; некоторые завитки упрямо стояли вверх, а некоторые лежали гладкими кольцами. Зимбра внимательно смотрел на меня большими карими глазами – словно мысли читал. – Ведь и ты наверняка скажешь, что мне не о чем беспокоиться, иначе ты бы меня предупредил, верно?

Хотя, конечно, беспокоиться было о чем. Меня, например, очень тревожила та противная тянущая боль в правом боку, означавшая, что мой рак снова пробудился; меня также мучила мысль о том, что будет с Лорелеей и Рафиком, когда я умру; меня беспокоили заявления ассоциации Китая, Индии и Юго-Восточной Азии насчет Хинкли-Пойнт[267], полностью противоречившие настойчивым уверениям британского правительства, что «полного расплавления реактора в Хинкли ни в коем случае не произойдет»; я не могла, разумеется, не думать о Брендане, который жил всего в нескольких милях от новой «особой зоны», или о высадке близ Уэксфорда множества «приплывших на лодках» людей (интересно, где и как эти тысячи голодных, лишившихся корней мужчин, женщин и детей переживут зиму?), или о том, что, судя по слухам, в Белфасте участились случаи «крысиной лихорадки», или о том, что запасы инсулина у нас на пределе, или о больном колене Мо; или о…

Да уж, беспокойные времена у тебя наступили, Холли Сайкс!

* * *

– Я так и знал, что это случится! – сказал Рафик, кутаясь в старую красную куртку Аоифе, теперь служившую ему чем-то вроде теплого халата. Он залез на кровать Лорелеи и уселся обхватив колени. – Когда Маркус обнаружил, что с его плаща пропала брошь, это было просто… В общем, тогда-то все и разъяснилось! Нельзя украсть золотого орла у такого племени, как Раскрашенные Люди, и надеяться, что тебе ничего за это не будет. Для них это все равно как если бы Маркус и Эска украли их бога. Ну, естественно, они теперь начнут на них охотиться! – Затем, зная, как мне самой нравится эта книга, Рафик попытался меня соблазнить: – Холли, а может, мы почитаем еще чуть-чуть? Хотя бы до следующей главы?

– Уже почти десять, – произнесла рассудительная Лорелея, – а нам завтра в школу. – Стоило закрыть глаза, и мне казалось, что рядом со мной пятнадцатилетняя Аоифе.

– Ну, хорошо. А планшет заряжен?

– Да, но электричества по-прежнему нет. И Интернет тоже не работает.

– А это действительно правда, – спросил Рафик, не проявляя ни малейшего намерения слезать с кровати Лорелеи, – что, когда тебе было столько же лет, сколько мне, можно было сколько угодно пользоваться электричеством, причем все время?