Читать книгу "Маленький городок в Германии. Секретный паломник - Джон Ле Карре"

Затем я снова раскурил трубку, добившись хорошей тяги. Использованную спичку вложил обратно в коробок, а коробок спрятал в карман. Мой голос, а говорил я очень медленно, теперь стал совсем протяжным.

– В противном случае, Сирил, и я прошу воспринимать мои слова как совет, если в вашей жизни появился некто подобный, вам сейчас предоставляется шанс заявить об этом. И им тоже. Я же сохраню все сказанное вами в секрете, как и они, но в зависимости от того, что я им доложу. А мой доклад не всегда бывает полным, далеко не всегда, спешу вас заверить. В конце концов, никто не свят, а наше руководство может не одобрить даже знакомство со святым.

Преднамеренно или нет, но я задел его за живое. Он только и ждал предлога, а сейчас я дал ему такой предлог.

– Святой? Кто здесь заговорил о святых? Терпеть этого не могу! Мое прозвище – Святой Сирил. Вы знали? Конечно, знали и решили поддразнить меня!

Напряженный и грубый, атакующий меня словесно, прижатый к канатам Фрюин отбивался от всего, что ему угрожало.

– Если бы даже такой человек появился – хотя никого нет и в помине, – я бы не рассказал о нем вам или другим ищейкам из ОП. Я бы составил письменный рапорт, как предписывает инструкция, подав его в отдел кадров министер…

Я вторично позволил себе перебить его. Мне не хотелось, чтобы он начал диктовать ритм нашей беседы.

– Но ведь никого нет, верно? – спросил я с таким напором, какой только дозволяла моя внешне пассивная роль. – Никого не было, так? Вы не принимали участия ни в каких мероприятиях – приемах, слетах, конференциях, – официальных или неофициальных, ни в Лондоне, ни за его пределами, ни даже за рубежом, где мог чисто случайно оказаться гражданин страны, находящейся за «железным занавесом»?

– Сколько еще раз мне нужно это отрицать?

– Нисколько, если ответ действительно отрицательный, – отозвался я с улыбочкой, которая не могла ему понравиться.

– Мой ответ: нет. Нет, нет и нет. Повторить? Или вы все усвоили?

– Спасибо. Значит, я могу сделать пометку: никаких новых контактов, правильно? А это включает действительно всех. В особенности русских. И вы поставите свою подпись?

– Да.

– Что будет означать «нет»? – уточнил я, сделав робкую попытку пошутить. – Простите, Сирил, но нам с вами необходимо внести в вопрос полную ясность, иначе руководство обрушится на нас всей своей тяжестью с большой высоты. Взгляните еще раз. Я все написал за вас. Осталось лишь расписаться.

Я дал ему карандаш, и он расписался. Мне нужно было, чтобы это стало для него привычным. Он вернул мне блокнот с трагической улыбкой. Он мне солгал и теперь нуждался в оправдании. И я даровал ему его, хотя, боюсь, только затем, чтобы очень скоро снова отнять. Сунув блокнот во внутренний карман пиджака, я встал и широко потянулся, словно объявляя перерыв в беседе и чувствуя, что самый сложный момент мы миновали. Потом немного помассировал поясницу – вечный источник болей для людей моего возраста.

– А что вы там копаете у себя на заднем дворе, Сирил? – спросил я. – Неужто решили соорудить бомбоубежище? Едва ли в этом есть необходимость в наши дни, как я полагаю.

Глядя ему за спину, я заметил груду новеньких кирпичей, сваленных в углу земляного прямоугольника и лишь слегка прикрытых сверху брезентом. Явно незаконченная траншея глубиной около двух футов тянулась в ту сторону поперек двора.

– Я рою пруд, – ответил Фрюин, с благодарностью хватаясь за предложенную мной новую тему. – Мне, видите ли, всегда нравилось жить у воды.

– Пруд с золотыми рыбками, Сирил?

– Пруд как украшение. – К нему разом вернулось хорошее настроение.

Он расслабился, заулыбался, и в его улыбке было столько безыскусной теплоты, что я невольно тоже улыбнулся.

– Расскажу вам о своем плане, Нед, – продолжал он, вставая совсем близко ко мне. – Я хочу устроить бассейн в трех уровнях, начиная примерно с четырех футов от поверхности земли, чтобы потом уступами по восемнадцать дюймов дойти до дна той траншеи. Затем каждый уровень я подсвечу снизу. С помощью электрического насоса буду постоянно закачивать воду. И тогда по вечерам уже не стану задергивать шторы, а получу возможность любоваться своим личным каскадом подсвеченных потоков, почти водопадов!

– И слушать музыку! – воскликнул я, как будто в полной мере разделял его энтузиазм. – Идея мне кажется превосходной, Сирил. Гениальной. Вы меня действительно сумели поразить. Правда. Мне бы хотелось, чтобы жена увидела нечто подобное. Кстати, как там поживает Зальцбург?

Он в буквальном смысле пошатнулся, подумал я, заметив, как его голова качнулась в сторону от меня. Я нанес удар, и он пошатнулся, а мне пришлось ждать, чтобы он оправился.

– Мне рассказывали, вы ездите в Зальцбург слушать музыку. Это настоящая мекка для музыкантов, судя по описанию. Зальцбург. Там дают оперные спектакли в Рождество или вы отправляетесь туда ради хоралов и гимнов?

Должно быть, перекрыли движение вдоль улицы, подумал я, вслушиваясь в невероятную тишину. И гадал, не о том ли задумался и Фрюин, продолжая смотреть на задний двор.

– Вам-то какая разница? – отозвался он. – Вы полный невежда в музыке. Сами сказали. Хотя при этом очень ловкая ищейка.

– Верди. Я знаю о Верди. И еще о Моцарте. Он же был из Австрии, не так ли? Я смотрел кино о нем. Держу пари, там на Рождество исполняют для вас Моцарта. Это обязательно. А кто еще в репертуаре?

Снова тишина. Я уселся и приготовился делать новые записи под его диктовку.

– Вы ездите туда один? – спросил я.

– Разумеется, один.

– Всегда?

– Конечно, всегда.

– И в последний раз тоже?

– Да!

– И живете там тоже один? – задал я следующий вопрос.

Он громко рассмеялся:

– Я? Живу один? Не остаюсь в одиночестве ни на минуту. Только не я. Когда я приезжаю, в комнате меня уже ждут танцующие девушки. Их меняют каждый день.

– Слушать музыку из вечера в вечер – вот что вам нравится, верно?

– Кто может знать, что мне нравится на самом деле?

– Четырнадцать вечеров подряд. Нет, наверное, двенадцать, если вычесть время, потраченное на дорогу.

– Быть может, двенадцать. Быть может, четырнадцать. Быть может, тринадцать. Какая разница? – Он еще ощущал последствия контузии и говорил так, словно находился где-то далеко от меня.

– Но именно за этим вы туда ездите. В Зальцбург. И за это платите. Да? Верно, Сирил? Подайте мне какой-нибудь знак, Сирил. У меня возникает ощущение, что я вас потерял. Именно с такой целью вы отправились туда в прошлое Рождество?

Он кивнул.

– Концерты каждый вечер? Оперы? Хоровое пение? – не отступал я.

– Да.