Читать книгу "Повседневная жизнь российских жандармов - Борис Григорьев"

Герасимов установил за Распутиным наружное наблюдение и сделал о нем запрос в Сибирь. С обеих сторон, пишет он, были получены самые неблагоприятные сведения: безнравственный образ жизни, разврат, в прошлом кражи и уголовные наказания. О Распутине было доложено Столыпину, председатель Совета министров был чрезвычайно взволнован услышанным и на очередной аудиенции у царя он со всей откровенностью сообщил тому обо всем, что узнала охранка, в том числе о знакомстве с Распутиным императрицы Александры Федоровны. На Николая II, которому все это было прекрасно известно, доклад, тем не менее, произвел сильное впечатление, и он заверил Столыпина, что разберется с этим и контактам со «святым человеком» положит конец. Как известно, царь свое слово не сдержал, он пошел на поводу у своей супруги, и Распутин до конца своих дней был вхож в царскую семью.

В. А. Дедюлин пытался своими средствами ограничить доступ Распутина в царские резиденции и ввел для него специальный пропускной режим: в частности, он приказал задерживать «старца» у ворот Александровского дворца до получения по внутреннему телефону соответствующего разрешения от дежурного по дворцу офицера охраны. Поскольку было хорошо известно, что Распутин шел во дворец с ведома их величеств и он должен был проходить через охрану беспрепятственно, такие меры Дедюлина носили, конечно, явно демонстративный характер. Но дворцовый комендант неукоснительно придерживался введенной меры до последних — дней своей службы при дворе[237].

Потом Дедюлин невольно помог дискредитировать Распутина в глазах широкой общественности путем участия в «активном мероприятии», задуманном в недрах Государственной думы ее председателем М. В. Родзянко, который как товарищ Дедюлина по Пажескому корпусу обратился к последнему с просьбой посодействовать в получении допуска к материалам дела Святейшего синода против Распутина как сектанта и еретика. По свидетельству В. Н. Воейкова, преемника Дедюлина на посту дворцового коменданта, Дедюлин получил высочайшее соизволение на передачу этого дела на ознакомление, с которого по приказанию Родзянко были срочно сняты копии. Но Распутин, несмотря ни на какие акции, оказался «непотопляемым», потому что пользовался расположением царя и царицы. В. Ф. Джунковский, генерал-майор свиты, московский губернатор (1905–1913), товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов, один из последних высокопоставленных представителей системы охраны и политического сыска, попытался «открыть глаза» Николаю II на Распутина, но стараниями царицы был отправлен на фронт командовать бригадой.

Кстати, «старец» Григорий удостоился чести быть среди немногих лиц в империи, оберегаемых государством. К И. Глобачев, последний начальник Петроградского охранного отделения, на следствии

Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 1917 году показал, что после известного покушения Гусевой на Распутина в 1914 году Петроградское охранное отделение по распоряжению свыше приставило к нему охрану. Она выражалась в дежурстве под видом швейцаров двух агентов в подъезде дома, где жил объект («старец»). Охранка использовала их в целях слежки: охранники аккуратно фиксировали всех лиц, посещавших Распутина, а также тех, кого посещал он сам. Распутин разъезжал по городу в автомобиле, принадлежавшем охранке, с шофером, являвшимся подчиненным Глобачева. Таким образом, в Петроградском охранном отделении и в Департаменте полиции на Г. Распутина аккумулировались подробнейшие сведения.

Среди счетов Охранной агентуры в архивах нами обнаружен счет в размере 140 рублей за наем в ноябре — декабре 1915 года служебной квартиры 17 в доме 36 по Гороховой улице. Не исключаем, что она использовалась для организации охраны и наблюдения за Григорием Распутиным, проживавшим на той же улице в доме 64. «Старец» Григорий, для которого вышеописанные шаги дворцового коменданта не являлись тайной, со своей стороны тоже предпринимал меры к тому, чтобы дискредитировать его в глазах царя и царицы.

Заметим, что дворцовому коменданту В. А. Дедюлину приходилось заниматься проверкой и других «медиумов», «экстрасенсов» и «врачевателей», например таких, как Папюс, лионец Филипп Низьер Вашоль (1849–1905) и бурят П. А. Бадмаев, к которым питала слабость склонная к мистицизму царица, а также иметь дело и с черносотенными Союзом русского народа, Российским народным союзом им. Михаила Архангела, Академическим союзом студентов университета и другими, финансируемыми из секретного фонда Министерства двора и уделов. Он часто передавал их представителям крупные суммы денег. Правда, в конце своей жизни комендант сильно разочаровался в них, убедившись на практике в их лживости, лицемерии и показном монархизме.

Николай II поручал ему распутывать и сложные семейные проблемы императорского дома. В частности, в 1909–1911 годах ему вместе с упомянутым выше Герасимовым пришлось участвовать в мероприятиях, направленных на срыв морганатического брака великого князя Михаила Александровича (1878–1918) с Н. С Брасовой (1880–1952), в первом браке Мамоновой, а во втором — Вульферт. Попытка эта, как известно, закончилась неудачно, Михаилу Александровичу удалось обмануть охранку и ее слежку и вступить с Вульферт в брак.

Карьера дворцового коменданта В. А. Дедюлина оборвалась внезапно на пятьдесят пятом году жизни: в 1913 году на танцевальном вечере в Ливадии он. будучи уже несколько дней больным, почувствовал себя плохо и через несколько часов скончался. Причиной болезни, судя по всему, послужило пресловутое дело Распутина. Согласно военному министру А. Ф. Редигеру, во время разговора с Николаем II Дедюлин затронул тему Распутина и получил «такой отказ, что у него сделался удар…». Преемником В. А. Дедюлина был назначен В. Н. Воейков, генерал-майор свиты, зять графа Фредерикса. Еще во время болезни Дедюлина царь с графом Фредериксом обсуждал кандидатуру нового дворцового коменданта, и граф предлагал на пост дворцового коменданта князя Ю. И. Трубецкого, начальника конвоя, и генерал-майора свиты, командира лейб-гвардии Конного полка П. П. Скоропадского, будущего гетмана Украины, но они были отвергнуты Александрой Федоровной, которая в этот период не без подсказок Распутина и Вырубовой стала активно вмешиваться в государственные дела. Императрица на первой же аудиенции у нее Воейкова повела разговор об отмене «стеснительного» режима в Ливадии, объясняя их личной прихотью Б. А. Герарди. Новому дворцовому коменданту с трудом удалось отстоять начальника Дворцовой полиции от увольнения, но зато ему пришлось отменить ограничительный режим пропуска Распутина в царские резиденции, установленный его предшественником.

В. Н. Воейков, последний дворцовый комендант, выполнял также обязанности главнонаблюдающего за физическим развитием народонаселения Российской империи. А. А. Мосолов, противник Григория Распутина, отдает тем не менее Воейкову должное как «человеку безусловно талантливому, не лишенному светской любезности и юмора, равно как придворной ловкости». Вместе с тем он обвиняет его в дурном влиянии на царя, а также в том, что «он… как старший после министра двора и самый приближенный к императору человек несет главную ответственность за последние дни пребывания в Могилеве, за запоздалый отъезд государя и дни нахождения Его Величества в пути».