Читать книгу "Дюна. Крестовый поход машин - Кевин Андерсон"

Кипя негодованием, но не будучи в силах что-либо предпринять, Вориан остался на Салусе Секундус. Видад и его товарищи по башне из слоновой кости несколько месяцев прожили в Зимин, наивно вмешиваясь в дела Джихада и в политику Лиги. Наконец, когда взбешенные депутаты и разгоряченные толпы ополчились против них, когиторы спешно засобирались в свою закованную в ледяной панцирь крепость на Хессре. Их расстроенные и подавленные неожиданным мученичеством Серены сопровождающие – одетые в желтые одежды монахи – готовились к переезду, несомненно, испытывая радость от скорого возвращения в надежное убежище.

Но Вориан решил поговорить с якобы рассеянными философами, с этими вынутыми из естественного обиталища мозгами, пока они не сбежали с Салусы Секундус. Эти отшельники-когиторы искренне считали себя просвещенными философами, но казались просто старыми обманутыми глупцами.

Никто не пытался остановить примеро Атрейдеса, когда он решительным шагом вошел в укрепленное здание «Культурной библиотеки». Когиторы находились в здании, пока их посредники переписывали тексты почти забытых философских трактатов и политических манифестов, сочиненных в годы затворничества Видада и других когиторов. В хранилище Вориан вошел один, хотя сопровождавшие его молодые офицеры тоже горели желанием взглянуть на знаменитых отшельников.

В зале он увидел шестерых монахов, стоявших возле пьедесталов, на которых покоились емкости с мозгами когиторов.

– Примеро Атрейдес, – обратился к нему старший из служителей Ките, на лице которого были написаны тревога и сомнение, – когитор Видад велел нам готовиться к скорому отъезду. Во время путешествия до Хессры и после его окончания нам надо многое обсудить с нашими хозяевами.

– И это воистину так, потому что и мне тоже есть что обсудить с Видадом.

Гнев в голосе Атрейдеса определялся на ощупь. Посредник в страхе отступил на шаг. Вориан мгновенно вспомнил множество темных пятен истории, о которых он читал – и в которые тогда по молодости слепо верил – в мемуарах своего отца Агамемнона.

На высоких пьедесталах стояли емкости, заполненные голубоватой жидкостью, в которой плавали отделенные от тела мозги.

– Будучи когиторами, то есть мыслителями, мы всегда рады возможности обсудить важные вещи, – объявил один из легендарных философов через динамик. – Просвещение движется вперед посредством обмена мнениями и информацией. Вориан Атрейдес, вы – опытный муж, но все же вы несравненно моложе нас.

– С возрастом, – ответил Вориан, – мозги каменеют, а мышление костенеет. Ваша попытка установления мира – это стыд для всех когиторов, позорный провал способностей вашего рода.

Посредники были немало удивлены такой дерзостью, проявленной бывшим лакеем мыслящих машин. Правда, сами когиторы, хотя было видно, что жидкость в емкостях засветилась от усиления ментальной активности, не выглядели особенно расстроенными.

– Вы не понимаете, что произошло, примеро Атрейдес. Вы не способны вникать в мелкие детали.

– Я понимаю одно: ваш невинный оптимизм создал крайне опасную ситуацию, что бывает, когда незрелые младенцы начинают вмешиваться в дела взрослых. Вы сделали глупость, которая стоила жизни величайшей женщине в истории человечества.

Видада эта новость нисколько не обеспокоила.

– Серена Батлер попросила нас вступить в контакт с мыслящими машинами. В ее намерения входило закончить Джихад. Если бы наш план был приведен в действие, то вражда между людьми и машинами уже прекратилась бы. Мы полагаем, что Серена Батлер сама спровоцировала роботов на насильственные действия. В противном случае машины никогда бы так не отреагировали.

Вориан, скрипя зубами, качнул головой.

– Вы прожили так много лет и нажили так мало ума! Нельзя закончить войну, не разрешив лежащего в ее основе конфликта. Главный конфликт Джихада Серены Батлер не мог исчезнуть просто потому, что вы решили его проигнорировать, или оттого, что люди устали воевать. Ваша попытка – если бы она удалась – поставила бы нас на грань вымирания.

Когитор задумался, а потом ответил:

– Вы ведете себя иррационально, Вориан Атрейдес, – как подавляющее большинство людей, насколько мы можем судить об этом.

– Иррационально? – Примеро горько рассмеялся. – Да, люди делают массу иррационального, и именно поэтому часто одерживают великие победы.

– Если вам случится прожить достаточно долго, Вориан Атрейдес, то вы впоследствии оцените всю глубину нашей мудрости.

Вориан отрицательно покачал головой:

– Возможно, если вы как следует подумаете, Видад, то сами осознаете свое заблуждение.

Он резко повернулся и пошел к выходу, понимая, что все его дебаты с этими бестелесными мыслителями будут абсолютно бесплодными, ибо они уже давно оторвались от реальных проблем и нужд человечества. У двери он обернулся и произнес:

– Возвращайтесь на Хессру и оставайтесь там. И никогда больше не пытайтесь нам помогать.

Моя величайшая ошибка в том, что я искренне верил, будто принимаю решения сам. Но даже самый проницательный человек может не увидеть ниточки, за которые его дергают.

Примеро Ксавьер Харконнен. Из частного письма Вориану Атрейдесу

Представители Тлулакса радушно встречали улыбающегося Иблиса Гинджо, вышедшего из дипломатического шаттла на взлетно-посадочную площадку в сопровождении телохранителей и помощников. С местными политиками и. старейшинами Иблис был связан множеством разных дел, не отмеченных ни в каких протоколах. По прибытии Великий Патриарх обменялся многозначительными взглядами и улыбками с работорговцем Рекуром Ваном и его коллегами. Несколько офицеров джипола и помощников исчезли, отправившись заниматься тайными делами, как было оговорено заранее. Тлулаксы делали для Иблиса массу каких-то исключений.

Здесь же тлулаксы принимали ветерана Ксавьера Харконнена – живое свидетельство их биологической гениальности, – воздавая ему соответствующие рангу почести. Он стоял неподвижно, как статуя, как экспонат, ничем не выдавая кипевших в его душе чувств.

Примеро сопровождал только один его адъютант – квинто Паоло. Юный Паоло смотрел на Ксавьера обожающим взглядом, видя в нем скорее легенду, нежели живого человека из плоти и крови, человека, наделавшего в жизни массу ошибок, и страшно жалевшего о них. Преданный квинто четко следовал инструкциям и не нуждался в присмотре.

Рекур Ван и другие представители Тлулакса устроили церемонию встречи на холме одной из ферм. Ксавьер стоял в таинственном и зловещем биолого-технологическом лесу, ощущая тепло местного солнца, и вспоминал тот первый раз, когда он был здесь вместе с Сереной. Древовидные стенды были увешаны созревшими искусственными плодами – клонированными и модифицированными органами, к каждому из которых была прикреплена бирка, покрытая странными и непонятными буквами.

Рекур Ван был воплощенным радушием, непрерывно источая сладкие улыбки и показывая широкими жестами биологическое богатство – фермы, одновременно давая пояснения.