Читать книгу "Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков"

сумасшедшим, государственным преступником, безумным еретиком. Книги его изымали из библиотек и магазинов и принародно сжигали. Люди молчали и плакали. Но всё равно желали освободиться от этого прошлого…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Так что же это за книга?.. — главред посмотрел на обложку. — О, да это редкий экземпляр! Второй роман ещё невиновного, ещё невинного автора. Законом это не возбраняется, но всё равно, я бы советовал поосторожнее… — сказал он Лацису.

— Вежляна так и не нашли? — спросил кто-то.

— Нет… Кстати, это не вся история, — спохватился главред, собравшийся уже было слезать со стола Немеца. — Есть продолжение. Квартал тот, как вы знаете, пустым стоит до сих пор. Иногда в его окнах видят огни. Потом внутри находят манекены. Много манекенов. В разных позах и костюмах.

Преимущественно в таких, как будто это восставшие идут на штурм. Это якобы автор расставлял их и пытался срисовать с них тот последний, не написанный эпизод. Будто бы он так привык к натурным наблюдениям, что уже ничего не мог выдумать сам…

— А было бы всё-таки интересно почитать эту ненаписанную книгу, — задумчиво прошептал Немец. Все вокруг посмотрели на него с возмущением. Кто-то даже вслух оскорбился.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— А ты, я вижу, не так прост… не так прост, — со смехом сказал главред и покинул нагретое место. Перед тем, как снова запереться в своём кабинетике, уже наполовину засунувшись туда, он задумчиво добавил:

— А вот мы так и пишем, словно рисуем с манекенов… Ни жизни, ни страсти… — Хотел было добавить что-то ещё, но сдержался, посмотрев на сотрудников.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Иногда Немец заходил на книжный развал, прячась, наблюдал, не появится ли возле стены тот самый «репейный старик». Дома у Немеца хранилось много изданий Вежляна. И все они были с его автографами. Книги были старые. Многие совсем потрёпанные, некоторые со следами огня. А автографы были свежими. И если они были настоящими, авторскими, то, значит, были последними штрихами, которые оставлял сам автор в этом мире. И, значит, где-то прятался со своей последней книгой сам автор.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Стихи

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Евгения Рассветная

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Она умирает

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Она умирает. Из тела рвётся огонь.

Нелепые мысли, как бабочки, на потолке.

На место за пазухой не иссякает бронь,

но кто-то всё держит руку её в руке

и не отпускает. А ей бы лететь туда,

за пыльные шторы, в нарядную синь небес,

за громы и ветры, за странные города —

поэтому скажут, мол, будто вселился бес…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Ах, если б все бесы умели считать до ста

и сон торопливый в телесном котле беречь,

она бы сумела сорваться за облака,

она бы сумела не тлеть ещё, а гореть!

Какое смятенье поселится в их глазах,

когда под отчитку и сломанных рёбер хруст

белеющий голубь скроется в небесах,

а этот пролом останется черен и пуст.

Но будет при этом всё так же рука дрожать,

и алые губы в усмешке сойдутся в изгиб:

«Бывало и хуже. Я даже могу солгать,

вот только язык распух и весьма болит».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Над пёстрой толпой, чрез громы и через свет

несёт белый голубь горящие два крыла.

Бывало и хуже. Огонь не запомнит бед.

Она умирает, и город сгорит дотла.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

За холмами

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

За сырыми холмами и тучами, полными вод,

На окраине леса зловещая ведьма живёт.

Собирает коренья да гонит из чащи людей:

Мол, «Придёт вот сюда мой супруг, великан-лиходей

Да подавит вас разом. Пошли, окаянные, вон!» —

И всё машет лукошком, вращая его кверху дном,

А потом отдыхает, смахнув накопившийся пот,

В окружении вечно зловонных холодных болот.

Вот и лето проходит, и лес серебрит седина —

Бабка морок наводит, и первых морозов волна

Покрывает с лихвою места беспокойные те.

Ей так дышится легче — одной, в серебре, в темноте,

С тусклой старой лучиной и прялкой под южным окном,

С завыванием вьюжным, с метелью, стучащейся в дом,

С тёплой печкой и с плошкой бульона, с немой тишиной —

Так ей легче сидеть, презирая весь вырод людской.

Только где-то за печкой, в картонном альбоме — старьё —

Фото: он на крылечке в объятьях сжимает её

И лицо — молодое! — сияет рассветной звездой…

Это — место, что раньше она называла «домой».

Весь истрескался снимок, ползёт чёрно-белой трухой.

За сырыми холмами она отыскала покой

И хранит своё имя на дне почерневших болот.

Снимку — ровно три года, но время несётся вперёд.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Обрубки

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Богдан Гонтарь

Сестрёнка

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Мини-рассказу Дениса Назарова «Одно целое» (из предыдущего номера № 3(10)-2017) в 1711 знаков противостоит миниатюра в 657 знаков (без пробелов)!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Мать, невзирая на мои мольбы, выключает свет и запирает дверь. Слышу, как они с отцом говорят за стенкой вполголоса. Да, опять началось. Да, кошмары. Да, бедный ребенок. Да, скучает по сестренке. Да, опять к врачу.

К врачу. Снова таблетки, снова уколы, снова вежливый,