Читать книгу "Константин Бесков. Мафия в офсайде. КГБ играет в футбол - Федор Раззаков"

– Вам кого? – спросил незнакомец.

– Мне пана Квятека, пожалуйста, – ответил Кравчик, заглядывая через плечо незнакомца – в глубине кабинки он уже заметил сидевшего за столом комментатора, который что-то энергично говорил в микрофон, комментируя только что забитый русскими гол.

– А зачем он вам? – продолжал спрашивать незнакомец.

Кравчик уже догадался, что этот человек – сотрудник охраны Брежнева, который отправлен сюда прикрыть директрису – прямую снайперскую линию, с которой могло быть совершено возможное покушение на советского генсека.

Ответить Кравчик не успел – вместо него это сделал Квятек. Увидев живого и невредимого боксера, он, отключив на время микрофон, буквально закричал:

– Матка боска, так ты живой!

И, обращаясь к русскому, комментатор сообщил:

– Пан охранник, это наш герой Анджей Кравчик – мы будем вместе с ним вести репортаж. Анджей, проходи, что же ты встал на пороге?

И боксер вошел в кабинку, плотно прикрыв за собой дверь, которую охранник тут же закрыл на защелку. А спустя минуту Квятек уже снова сидел на своем месте и радостно сообщал в микрофон:

– Уважаемые пане и Панове, спешу сообщить вам радостную новость. Только что в мою комментаторскую кабину пришел живой и невредимый Анджей Кравчик – наш герой, гордость всего польского народа. Еще несколько часов назад мы думали, что этот человек трагически погиб, многие из нас успели его плакать, а он, оказывается, жив и невредим. Воистину этот человек ни в воде не тонет, ни в огне не горит, ни на боксерском ринге не знает поражений. Я обязательно дам ему скоро слово, а пока хочу продолжить свой репортаж о захватывающем футбольном матче, который мы с вами наблюдаем вот уже больше часа.

В этот самый момент на зеленом газоне стадиона поляки организовали очередную атаку, пытаясь сократить разрыв в счете. Нападающий Капка вышел на ударную позицию и метров с двенадцати пытался проделать то, что совсем недавно сделал Блохин – забить мяч в верхний угол ворот. Однако советский вратарь Колтун оказался гораздо проворнее своего польского визави – в отчаянном прыжке он сумел кончиками пальцев изменить траекторию полета мяча и выбил его на угловой. Стадион вздрогнул, после чего… разразился громом аплодисментов по адресу советского голкипера, продемонстрировавшего настоящее вратарское мастерство.

Кравчик делал вид, что внимательно наблюдает за игрой в большое окно комментаторской кабинки, а на самом деле не отрываясь смотрел на противоположную трибуну, где в гостевой ложе, прямо напротив них, сидел Брежнев. Глядя на то, как тот о чем-то переговаривается с Гереком, боксер мысленно воздавал хвалу Господу, который так удачно расположил эти два объекта – гостевую ложу и комментаторскую кабинку. Застрелить Брежнева с этой точки смог бы даже неопытный стрелок, не говоря уже об опытном, к коим Кравчик относил себя – он ведь успел уже набить себе руку и глаз во время тренировок в лесу под Карчевым. Теперь дело было за малым – освободиться от ненужных свидетелей. И первым делом это надо было проделать с охранником, который сидел на стуле справа от боксера.

В течение нескольких минут Кравчик сидел рядом с комментатором, делая вид, что он целиком поглощен матчем. На самом деле он выбирал момент для нападения на охранника. И вот, когда в очередной раз советская сборная пошла в атаку на польские ворота, Кравчик нанес молниеносный удар левым кулаком в висок охранника. И тот вместе со стулом рухнул в угол кабинки.

– Матка боска Ченстоховска! – воскликнул, потрясенный этим событием Квятек, и тут же спросил: – Ты что натворил, Анджей?

Но вместо ответа боксер нанес еще один удар, на этот раз уже правым кулаком, точно в голову комментатору. И тот отлетел в другой угол кабинки, где ударился затылком о стену и мгновенно отключился. Все это заняло у Кравчика около минуты. Еще пару минут у него отнял процесс извлечения из трости деталей винтовки и ее сборка. После чего она была установлена на треноге на столе и наведена точно на Брежнева. Затем боксер достал из кармана пиджака два патрона и зарядил их в винтовку. Все это он делал без суеты, отточенными движениями, которые он выполнял практически «на автомате», выучившись им во время долгих домашних тренировок. Наконец, Кравчик, усевшись на стул, прильнул к окуляру оптического прицела, и, поймав в нем голову советского генсека, положил палец на курок. Еще мгновение – и раздался выстрел. Однако в следующую секунду Брежнев всем телом подался к Гереку и зашептал ему на ухо:

– Не переживай, Эдвард, я вернусь домой и разберусь с этими сукиными детьми – научу их выполнять просьбы своего генсека.

В это самое мгновение, выпущенная боксером пуля, просвистела в нескольких сантиметрах от головы Брежнева и угодила в самую нижнюю доску сиденья, находящегося за его спиной. Там сидел телохранитель генсека, но поскольку ноги у него были раздвинуты, пуля не нанесла ему никаких повреждений, издав лишь легкий хлопок, который потонул в шуме стадиона.

– Проклятье! – громко выругался Кравчик, увидев в прицеле результат своего выстрела.

Перезарядив винтовку, он снова прильнул к окуляру оптического прицела. На этот раз он решил целиться в грудь Брежнева, чтобы поразить его уже наверняка.

В это время на поле в атаку пошла советская сборная. Мяч оказался у Андреасяна, который стремительно двигался по флангу в сторону польских ворот. Наперерез ему бросился Вечорек, но советский футболист на ложном замахе обыграл его и тут же отдал точный пас своему земляку и партнеру по ереванскому «Арарату» Заназаняну.

Кравчик всего этого не видел, целиком поглощенный процессом прицеливания. Наконец, он затаил дыхание и положил палец на спусковой крючок. И в этот самый миг за его спиной раздался грохот. Это мощным ударом ноги закрытую дверь выбил полковник Пишчек. Он стоял на пороге и обеими руками сжимал пистолет, направленный в спину Кравчика. Но тот на какую-то долю секунды оказался проворнее. Инстинктивно он повернулся на шум всем корпусом, держа прямо перед собой винтовку. И первым нажал на курок. Пуля мгновенно преодолела расстояние до полковника и угодила ему точно в лоб. Однако и Пишчек, прежде чем рухнуть спиной назад, успел нажать на курок пистолета и его пуля тоже достигла цели – она попала в крохотный медальон с портретом отца, висевший на груди Кравчика. И боксера отбросило спиной на стол. В его глазах застыло недоумение, а по губам пробежала еле уловимая усмешка, означавшая одно – что в самый последний момент фортуна отвернулась от человека, которого все считали везунчиком, и он это понял.

За несколько секунд до этого Заназанян вышел один на один с вратарем польской сборной и, переиграв его, послал мяч в незащищенный угол ворот. Сектор, где сидели советские болельщики, в едином порыве вскочил на ноги, огласив стадион радостными возгласами. В этом шуме и потонули оба выстрела, которые с разницей в долю секунды прозвучали в комментаторской кабинке.

22 июля 1974 года, понедельник, Москва, Измайловское шоссе, 27

Прошло еще минут пятнадцать, а лифт продолжал стоять без движения в шахте. Мимо наверх прошли двое обитателей дома, причем одним из них была соседка Бондаренкова – любопытная старушка, которая заглянула в зазор и, узнав соседа, поздоровалась с ним.