Читать книгу "Дублинцы - Джеймс Джойс"

Узник Ватикана — так называли пап Пия IX (1846–1878) и Льва XIII (1878–1903) в связи с ликвидацией Папского государства в 1870 г.

Оранжист — обычное именование сторонников англичан в Ирландии; в узком смысле – член протестантского ордена оранжистов, учрежденного в 1795 г. в честь короля Вильгельма III Оран(ж)ского.

Фогарти — упоминается бегло в «Улиссе» (эп. 6).

…объединение латинской и греческой церквей. – Лев XIII действительно имел такие стремления и, в частности, выпустил обращение (не возымевшее отклика) к православным и протестантам с призывом воссоединиться с Римской церковью.

У него был девиз… – Никакого девиза папы не имеют, но в довольно известном средневековом апокрифе «Пророчество о папах» будущие папы определялись краткими формулами: Пий IX – «Крест от креста» (Crux de cruce), Лев XIII – «Свет в небесах» (Lumen in caelo).

…служба Tenebrae. – Была любима Джойсом, она описывается и обсуждается в «Герое Стивене».

…одно из стихотворений папы Льва было про изобретение фотографии… – латинское восьмистишие, вошедшее в книгу его стихов, имевшуюся у Джойса в библиотеке.

«Великие умы недалеко от безумия» – вольная передача широко популярного афоризма Джона Драйдена (1631–1700).

…немецкий кардинал… второй – это был Джон Макхейл. – Главным противником догмата о папской непогрешимости был И. фон Деллингер (1799–1890), не кардинал, но профессор теологии в Мюнхене; он не был участником Ватиканского собора, покинул Римскую церковь и основал движение старокатоликов. Джон Макхейл, архиепископ Туамский (1791–1881), поборник ирландской культуры, традиций, языка, был противником догмата, но при голосовании отсутствовал, а поздней принял догмат. Два голоса против догмата принадлежали итальянскому и североамериканскому епископам, но оба они затем согласились изменить свою позицию.

…на открытии памятника сэру Джону Грею. – Состоялось 24 июня 1879 г.; Джон Макхейл присутствовал на событии, хотя Джон Грей (1816–1875) был протестантским политиком.

Эдмонд Двайер Грей (1845–1888) – сын Джона Грея.

…свечки я исключаю! – Этот мотив восходит уже к Джону Джойсу. Станни Джойс в своем дневнике (который читался братом) и позднее в «Стороже брату моему» описывает эпизод из жизни отца, прямо соотносящийся с рассказом. Он пишет, что около 1902 г. (время действия рассказа) приятели Джойса-старшего Мэтью Кейн (прототип Мартина Каннингема), Бойд и Ченс (прототип Маккоя) уговорили его вместе с ними совершить говение в иезуитской церкви на Гардинер-стрит. Два вечера Джон Джойс ходил на проповедь и возвращался весьма сильно пьяным, второй раз его доставил домой Ченс. Когда же встал вопрос о том, чтобы наутро идти к причастию, он заявил, в точности как мистер Кернан в рассказе, что согласен проделать «всю эту штуку», но – «только никаких свечек!».

«Ибо сыны века…» — В изложении проповеди отца Борделла немало элементов иронии и язвительной насмешки в адрес иезуитского приспособленчества к мирским интересам. Финал же рассказа вносит излюбленную Джойсом кольцевую структуру: он дает понять, что название рассказа, «Grace», должно скорее быть понято не в церковном, а в самом мирском смысле: английское grace значит также «отсрочка платы по векселю».

Мертвые

К последнему и главному рассказу цикла также относится криптическое указание автора, что идею рассказа подсказал Анатоль Франс. Мне кажется очень вероятной разгадка этого указания, предложенная Р. Эллманном. В новелле Франса «Прокуратор Иудеи» Понтий Пилат на склоне лет предается в беседе с другом воспоминаниям о днях своей службы в Иудее. У каждого читателя возникает ожидание, когда же в этих воспоминаниях появится человек, сделавший имя прокуратора бессмертным в истории. Но он не появляется; и в конце новеллы на вопрос друга, не помнит ли он некоего Иисуса из Назарета, прокуратор отвечает: не припоминаю такого. Новеллу, ее читательское восприятие, формирует отсутствующий Иисус: прием весьма в духе Джойса! и, если еще учесть названия рассказов, вполне можно согласиться с Эллманном, что в значительной мере «День плюща» формирует отсутствующий, скончавшийся Парнелл, а «Мертвых» – мертвый Майкл Фьюри.

Ключевой сюжетный элемент и ключевой мотив ревности к мертвому, тесных отношений, продолжающих связывать воедино живых и мертвых, пришли из биографии автора. Как поведала ему жена, Нора Барнакл, в ее ранние годы, когда она жила на западе страны, в Голуэе, за нею ухаживал юноша Майкл Бодкин, который вскоре, однако, заболел туберкулезом и был прикован к постели. Узнав, что Нора собирается уезжать в Дублин, он в проливной дождь тайком выбрался из больницы и достиг ее дома, он хотел с нею попрощаться и спеть для нее в саду под деревом. Через небольшое время, будучи уже в Дублине, Нора узнала о его смерти (как выяснили не столь давно, Майкл Бодкин умер 11 февраля 1900 г., будучи двадцати лет; Норе было тогда шестнадцать). При своем посещении Голуэя в 1912 г. Джойс совершил поездку к его могиле.

Центральный образ Габриэла Конроя автобиографичен далеко не в одном этом эпизоде. В большой мере Джойс наделил героя своими эмоциями, особенно в его отношении к жене (напротив, в отношении к себе самому они расходятся – будущий классик был уверен в себе и не мучим комплексом неполноценности). У Габриэла те же занятия, что у его автора: он пишет рецензии, преподает язык; у него та же прическа, отчасти та же наружность. Цитата из его письма Грете в конце рассказа – из письма Джойса к Норе. И так далее. Однако отдельные черты взяты у друга Джойса, Константина Каррена, а некоторые – и у отца автора: так, Джон Джойс в больших застольях родственников непревзойденно разрезал гуся и говорил речи; Станни указывает, что речь Габриэла весьма в стиле речей их отца. В целом же, как заключает Эллманн, «Габриэл создан главным образом из Каррена, отца Джойса и самого Джойса». Имя его отсылает к названию романа Ф. Брет-Гарта «Габриэл Конрой» (1876) и, возможно, также предполагает библейские коннотации. Образ жены героя несет явственные черты Норы – важнее, чем происхождение с Запада, их сближает глубокая цельность и естественность. Из жизни автора и «три грации» Дублина, хозяйки дома на Ашер-Айленд, равно как и сам дом. В этом доме, куда семья Джойсов не раз являлась на праздничные застолья, жили двоюродные бабки Джойса, миссис Лайонс и миссис Калланан (превращенные в двух мисс Моркан), а также дочка последней, Мэри-Элин (ставшая Мэри-Джейн). Из круга личных и семейных знакомых – прототипы нескольких малых персонажей.

С другой стороны, рассказ имел и «идейное задание»: на подступах к «Мертвым» Джойс писал Станни, что он покамест не отдал должное одному важному качеству Дублина, теплому гостеприимству его обитателей, меж тем как это – «добродетель, которая, насколько я знаю, не существует больше нигде в Европе» (письмо от 25 сентября 1906 г.). Нельзя не признать, что это задание рассказ выполняет усиленно и прямолинейно.

Рассказ, обдумывавшийся задолго, писался в Триесте весной и летом 1907 г. и был закончен к началу сентября. Насколько можно судить по дошедшим материалам, редакционные изменения в нем были не особенно значительными.