Читать книгу "Франклин Рузвельт. Человек и политик - Джеймс Макгрегор Бернс"

Теперь, со своим бледным, одутловатым лицом, сутулыми плечами, шаркающей походкой, вялой левой рукой, он выглядел стариком, но не утратил фанатизма ни на йоту. Один свидетель отметил невыразимый блеск в его глазах. Когда фюреру возражали, он выбрасывал вверх кулаки и переходил на яростный крик, однако продолжал обсуждать стратегию. К этому времени его крупное контрнаступление на западе провалилось. На востоке 180 советских дивизий начали наступление на широком фронте, простиравшемся от Балтики до Карпат. У фюрера оставалась единственная надежда — что противоестественная коалиция, сложившаяся против него, даст трещину, поскольку большевики стремились овладеть Балканами и Ближним Востоком, американцы — британскими владениями, а англичане — закрепиться в Средиземноморье.

Даже сейчас, говорил он своим генералам, эти страны друг с другом не ладят, и он, который, как паук, занял место в центре паутины, может следить за ходом событий, наблюдать, как между ними с каждым часом усиливаются антагонизмы...

Москва теперь далеко за линией фронта. Москвичи посещали балет и концертные залы. Почти каждый вечер сотни орудий грохотали праздничными салютами. Некоторыми вечерами на Красной площади часами буйствовал фейерверк, освещая огромные рубиновые звезды на башнях Кремля. Сталин больше не интересовался подробностями битвы, его стратегия была нацелена на захват Германии. По просьбе Черчилля маршал усилил приготовления для зимнего наступления, которое могло ослабить напор немцев в Арденнах. Красная армия перешла в наступление, несмотря на плохую погоду, и Черчилль поблагодарил Сталина за его «волнующее послание», информировавшее о наступлении. Вскоре Сталин уже гордился, что его зимнее наступление остановило зимний бросок немцев на западе.

Лондон, подвергавшийся несколько месяцев бомбардировкам авиацией, все еще оставался под обстрелом немцев, запускавших ракеты дальнего радиуса действия со стартовых площадок в Голландии. Шел шестой год войны. Черчилль, проведя Рождество в Афинах, где был занят проблемами гражданской войны, вернулся в Лондон в условиях углубления разногласий России и Запада вокруг Польши. Встреча со Сталиным становилась необходимой более чем когда-либо. Ясно, что маршал не пожелает покидать страну, поэтому Черчилль и Рузвельт уныло согласились на встречу в Ялте. Премьер, воодушевленный решением Рузвельта добраться морем до Мальты и оттуда самолетом до Крыма, телеграфировал, что будет ожидать президента на пирсе. «Ничто нас больше не поколеблет. Из Мальты в Ялту. Никто этого не изменит!»

В Лос-Аламосе свет горел в лабораториях до поздней ночи. Тысячи ученых и технических сотрудников работали под руководством Оппенгеймера над огромным проектом — каждый на своем крохотном участке. На следующий день после 31 декабря 1944 года Гроувс сообщил Маршаллу: «Теперь разумно утверждать, что наши оперативные планы должны основываться на создании бомбы типа артиллерийского снаряда, взрывная мощность которой, по оценке специалистов, эквивалентна 10 тысячам тонн тротила. Первая бомба, не прошедшая предварительные испытания в полном объеме — которые, как мы считаем, не потребуются, — должна быть готова примерно 1 августа 1945 года. Вторая будет готова к концу года; последующие „...· далее через интервалы времени «...· создана 509-я сводная группа 20-й авиадесантной дивизии, и сейчас она проходит учебную подготовку, так же как помогает во время испытаний...“ Последние слова Стимсон подчеркнул особо, представляя Рузвельту доклад через несколько часов после того, как его получил Маршалл.

В первые часы января 1945 года Токио подвергся бомбардировкам самолетами «В-29», которые начали теперь совершать постоянные авиарейды с Марианских островов. Когда император возвращался с семейных молений, он не мог вдыхать дым, стлавшийся в садах императорского дворца. Всего лишь днем раньше он в резкой форме потребовал у премьер-министра Куниаки Койзо отчета о неудачных операциях у острова Лейте. Какие меры приняты, чтобы исправить положение? Императорский штаб, не способный ни доставить подкрепления на острова, ни вывести войска оттуда из-за господства в регионе американской авиации и флота, начал готовиться к обороне самих Японских островов. Командованию ВВС поручили внедрять в сознание пилотов дух камикадзе.

Вокруг императора формировалась партия мира, но ведение войны все еще контролировала армия. Сторонники партии мира опасались распространения коммунизма из Северного Китая в Японию на волне политического хаоса, который последовал бы за поражением. Американцы настаивали на безоговорочной капитуляции. Что делать? Император процитировал принцу Коноэ стихи, которые однажды сочинил:

Благословенно время,

Когда Земля покоится в мире

И безграничный океан

Сверкает в лучах утреннего солнца.

«ЕДИНСТВЕННЫЙ СПОСОБ ПОДРУЖИТЬСЯ...»

В Вашингтоне Белый дом пришел в рабочее состояние, когда Рузвельт вернулся из Гайд-Парка и взвалил на себя традиционное бремя задач американского президента в январе — работу над бюджетом, текстом ежегодного послания конгрессу о положении в стране, проектами законов, кадровыми назначениями. Он готовился также к своей четвертой инаугурации и уточнял планы кульминационной встречи с Черчиллем и Сталиным.

Кроме того, наступило время определить публично свои позиции по крупным международным проблемам, которые выдвинулись на первый план. Доклады Кэнтрила в январе 1945 года тревожили. Он информировал Белый дом и Государственный департамент о значительном падении с предыдущего июня веры общественности в то, что президент и его помощники успешно отстаивают национальные интересы страны за рубежом, хотя поддержка лично президента оставалась на высоком уровне. В докладе отмечалась также недооценка американской общественностью военных усилий Великобритании. Вдвое больше американцев, чем прежде, считали, что англичане сражались в войне за сохранение своего господства и богатства, полагая, что они сражаются за сохранение демократии. Общественное мнение ценило военные усилия русских гораздо выше.

Серьезным предостережением для президента стало резюме взглядов общественности на послевоенное устройство мира, подготовленное Кэнтрилом. Хотя подавляющее большинство американцев поддерживали создание сильной международной организации, в которой главную роль играли бы великие державы, взгляды на нее представляли смесь целесообразности и идеализма. Интернационализм без обеспечения широкой и долговременной концепцией собственного интереса и интенсивного самопостижения опирался на узкую интеллектуальную базу и был подвержен, следовательно, изменчивости и скептицизму, когда происходили события, которые не вписывались в рамки идеализма. «С неустоявшимся общественным мнением и людьми, в целом не проявляющими интерес к механизмам, необходимым для прочного мира, остается мало сомнений, что они ждут и желают сильного руководства, а также поддержат политику и механизмы, которые президент считает необходимыми для достижения своих идеалов, особенно если доводы в пользу предлагаемых мер получат четкое разъяснение».

В январе 1945 года у Рузвельта оставалось мало времени, чтобы осмыслить подобные процессы. На него обрушились большие и малые события. На первом заседании администрации в новом году Стеттиниус сообщил, что русские признали люблинский комитет в качестве законного польского правительства. Стимсон заверил, что, хотя немцы атакуют «выступ», союзники продолжают наносить удары по их тыловым базам и не намерены менять выбранную тактику. Форрестол доложил о состоянии линкоров, проходящих ремонт в доках Западного побережья, Бирнс — о проблемах грузового и торгового флота, Джоунс выступил по вопросу о патентах, Икес докладывал о позиции «свирепого» Джона Л. Льюиса и о потерях электроэнергии. Когда министр внутренних дел стал также обсуждать вопросы будущего управления островами Тихого океана, Форрестол торжественно предложил сделать Икеса королем Полинезии, Микронезии и всего Тихоокеанского региона.