Читать книгу "Большой облом - Владимир Хачатуров"

Анна Сергеевна, не скрывая своего одобрения, наблюдала классическую сцену встречи двух породненных общей бедою душ. Ее только слегка покоробило, что Кульчицкий, бережно прижимая к своей груди всхлипывающую девушку, не догадался расстаться с чемоданом.

– Все будет в порядке, Машенька, – твердо завил Кульчицкий. – Если бы этот гад раньше сказал мне о досках, то ничего бы и не случилось… Да с ним и так ничего не случится. Все будет хорошо, Машенька!

– О каких досках? – удивилась девушка.

– Об иконах, Машенька, об иконах – вздохнул Станислав Эдуардович. – Вот они все тут, в чемодане… Кстати, а где Никита?

– В нокауте валяется, – сказала Анна Сергеевна. – Ваш американский коллега постарался…

Только сейчас Кульчицкий обратил внимание на импозантного мужчину за стойкой.

– Чего ему надо? – неприязненно спросил Кульчицкий.

– Вообще-то он делает вид, что влюблен в меня по уши, – принужденно улыбнулась Анна Сергеевна. – Ну, а что ему на самом деле надо, об этом знает только он и его начальство.

– Начальство? Он ведь, кажется, этот… как его?.. плейбой. Какое у него может быть начальство?

– Спросите у него сами, Станислав Эдуардович. Вдруг сдуру ответит…

– И спрошу, спрошу, – заверил Кульчицкий. – Нам свидетели ни к чему.

Помнится, генерал Копысов весьма прозрачно намекал на то, что этот Эббот не просто так, а шпион ЦРУ, и здесь находится на задании. И задание у него преподлое: сфабриковать на месте доказательства того, что Россия будто бы не только обладает психотропным оружием нового поколения, но и готовит массированную атаку на страны НАТО. Ради такой дезы ЦРУ пойдет на любые подтасовки и провокации. Клинтону срочно требуется чем-нибудь осадить Россию, справедливо возмущенную агрессией НАТО против Югославии. Так что ваша «Амфитрита», товарищ Кульчицкий, просто находка. При умелой постановке дела (а они такие дела умеют проворачивать, уж поверьте моему богатому опыту), самая заурядная контрабанда наркосырья и производство самой обычной дури, каковые, к сожалению, имеют место в вашем заведении, может быть разрекламирована как строго засекреченная российскими спецслужбами психотропная диверсия против, как они любят выражаться, цивилизованного мира. А вы, батенька, хотите этим наркодельцам еще и свою коллекцию подарить. Так вы и коллекцию потеряете и сына не вернете. С такой публикой говорить надобно другим языком, уж поверьте мне на слово…

– Добрый день, мистер Эббот. Рад вас видеть! К сожалению, у нас сегодня плановый санитарный день, так что извините…

– О, не надо извинений, мистер Кульчицкий! Я все понимаю. В том числе и то, что мне не следовало бы сейчас здесь находиться… но батендер предупредил меня, что…

– Кстати, за что вы его избили?

– Разве мисс Анна не поставила вас в известность об этом инциденте?

– Если вы не против, я хотел бы услышать об этом от вас.

Тем временем бармен открыл глаза и застонал сиплым матом. Плейбои неприязненно взглянули на него – дескать, ты-то чего лезешь? Однако толстокожий бармен взгляды проигнорировал и попытался принять вертикальное положение, все так же нецензурно матерясь и неэтично отхаркиваясь. Наконец он встал, ухватившись за стойку, сфокусировал разбегающиеся глазки на Кульчицком и задал вопрос тоном в равной степени заискивающим и наглым:

– Ну что, принесли доски, Станислав Эдуардович?

– Принес, – словно передразнивая бармена, прохрипел Кульчицкий, начиная мало-помалу покрываться пунцовыми пятнами гнева. – Где ребенок?

– Станислав Эдуардович, я человек маленький, мне таких секретов не доверяют. Мое дело – доложить, а там уж сами договаривайтесь, – заныл бармен, явно опасаясь новой трепки.

– Ну так докладывай побыстрей!

Бармен, обогнув плейбоев по почтительной дуге, проковылял к телефону и попытался незаметно набрать нужный номер. Плейбои презрительно отвернулись.

– Товар прибыл, – доложил бармен кому-то, затем послушал, кивнул и дал отбой.

– Сейчас эксперт подойдет, – доски проверить, чтобы значит без обману. А тогда уж конкретно с вами, Станислав Эдуардович, условятся…

– Сейчас – это когда? – уточнил сквозь зубы Кульчицкий.

– Да… и еще… Станислав Эдуардович, вы уж не обижайтесь, но приказано проверить вас насчет микрофончиков, потому как сами понимаете, береженного Бог бережет, на фраере черт отыгрывается…

– Простите, что вмешиваюсь, – подал голос американец, – но любопытно было бы знать: зачем Богу береженного беречь? Не логичнее было бы с его стороны оказать помощь фраеру и тем посрамить черта?

Кульчицкий с барменом переглянулись как два психиатра на приеме у шизофреника.

– Вы атеист? – задал наводящий вопрос Кульчицкий.

– О ноу! Как можно! – вскричал американец. – Господь хранит меня от неверия!

– Лучше бы он хранил вас от самого себя, – поделился туманным соображением Кульчицкий.

– В каком смысле, коллега? – не понял Эббот. – Меня от себя ему хранить или наоборот – себя от меня?

– Гм-гм, – прочистил кто-то горло с явным намерением привлечь к себе внимание. Все оглянулись.

– Дядя Сева? Всеволод Рафаилович? – выразили свое удивление двое из мужчин, поскольку американец, не зная кассира казино, сохранил невозмутимое выражение лица.

– Здравствуйте, господа, – сказал Всеволод Рафаилович, печально улыбаясь. – Я, видите ли, собственно к вам, уважаемый Станислав Эдуардович. По поводу иконок. Дело, сами понимаете, деликатное… Опять же меня очень убедительно попросили помочь… Настолько убедительно, что я не смог отказать… Хотя должен напомнить, что я филокартист, а не искусствовед, специализирующийся на иконографии. Я предупреждал… Но они, очевидно, решили, что иконы – те же открытки, только исполненные не на картоне, а на дереве. Думаю, плотник подошел бы им больше…

– А насчет микрофончиков вас, дядя Сева, проверили? – полюбопытствовал бдительный бармен, уже успевший пройтись специальным приборчиком по пиджаку едва сдержавшегося Кульчицкого.

– В этом не было необходимости, молодой человек, потому что когда ваши друзья пожаловали ко мне, я принимал душ… Но они пообещали проверить меня потом на детекторе лжи. И это, признаюсь, меня пугает. Оказаться на старости лет лжецом, согласитесь, стыдно…

– Oh! – воскликнул американец. – Если вы скажете правду, вы лжецом ни в коем случае не окажетесь, это исключено!

– Вы так думаете? Хотел бы я иметь хоть немножко вашей наивной веры, молодой человек. Чаще всего лгут, говоря правду…

– Всеволод Рафаилович, – перебил старика Кульчицкий, – время дорого!

– Да-да-да, Станислав Эдуардович, совершенно верно, особенно в моем возрасте. Вдруг что случится, а я, извините, не домывшись… Что ж, давайте взглянем на вашу знаменитую коллекцию. Вы не поверите, как я обрадовался за вас, Станислав Эдуардович, когда прочитал в газете о вашем добровольном даре городу и храму. Видимо, не я один об этом прочитал… Она в чемодане?