Читать книгу "Рубины для пяти сестер - Марина Болдова"

Вот и сейчас ей хотелось такой тишины…

В соседней комнате негромко разговаривали мать и соседка из квартиры напротив. Через приоткрытую дверь Ляля отчетливо слышала каждое слово, но встать и закрыть дверь не было сил.

– Вторая машина в лепешку, а водитель царапинами отделался. Валера еще жив был, когда его достали. Сутки в больнице еще жил.

– А виноват кто?

– Тот, на «Волге». Пьяный в стельку. Его вынесло на встречную полосу, с управлением не справился.

– Как Лялька-то?

– Спит. Даже не плачет. Говорила ж я ей…

– Да… вот и уйдешь тут от судьбы! Нет, никак не увернуться от того, что на роду написано.

Ляля, засыпая, еще долго слышала голоса, слившиеся в один сплошной шипящий звук. А ночью вновь приснился он, родной, любимый, с ласковой улыбкой на бескровном лице, но уже такой далекий…

Куйбышев. Ляля

Из автобуса высыпали крепкие молодые парни в военной форме. Они весело перебранивались и шутливо пихали друг друга. Потные и усталые, они мечтали о теплой ванне и чистой постели. Военные сборы для выпускников института связи закончились.

– Жень, ну познакомь, не жлобься! – Сашка толкнул друга в плечо. Тот запнулся о чей-то рюкзак, выброшенный из автобуса на асфальт.

– Не-а! Только не с тобой! – Женька реально испугался. – Эй, мужики, чье барахло тут валяется?

– Не ори, дай сюда. – Отличник и первый зануда курса Васька Пищик подтянул торбу за лямку ближе к себе.

– Жень, а какая она?

– Рыжая. Тебе такие не нравятся, – вновь попытался он отвертеться от дальнейших расспросов.

– Это почему же… – протянул Сашка разочарованно.

Женька видел, как интерес того резко упал. Уж кого-кого, а рыжих его друг терпеть не мог.

Девчонка, с которой Евгений познакомился за день до отъезда в лагеря, не выходила у него из головы ни на минуту. Он считал дни до окончания этих бессмысленных военных игрищ, мечтая, как позвонит ей. А она не откажется от встречи. И потом… Он влюбился, точно. Вопрос, помнит ли она его? Три месяца не неделя, забыть случайного знакомого можно запросто. А навязывать свой «полевой» адрес он постеснялся. Евгений решил, что сегодня же позвонит ей. Только смоет с себя армейскую грязь.

Сашка уже топал от автобуса, немало не заботясь, идет ли друг за ним. Конечно, идет. Он решил, что Женька до отъезда во Владивосток по распределению будет жить у них. Тем более что предки всегда привечали не нахального и вежливого друга. Возвращаться к себе в деревню в Калининградскую область тому не имело никакого смысла. Первого октября все выпускники должны прибыть к месту назначения. Сам Сашка получил распределение на один из Куйбышевских заводов.

Мама Сашки встретила их накрытым столом и теплыми объятиями. Женька осторожно коснулся щеки моложавой женщины. Вспомнив свою мать, не просыхавшую от самогона последние пять лет, смутился. Он не приезжал домой уже два года, задерживаясь то на практике, то под другим предлогом. Из писем соседской дочки, которая, похоже, ждала его, он понял, что мать пропила последние вещи, какие оставались в доме.

Он отвечал на вопросы Сашкиной матери, шутил, рассказывал походные байки, а сам думал лишь о звонке Ляле. Наконец, поблагодарив Полину Егоровну, встал из-за стола.

– Спасибо, все очень вкусно.

– На здоровье. Идите отдыхайте. Саша, я ванную наполнила, можете купаться. Чистые полотенца на змеевике.

– Спасибо, мамуль. – Сашка поцеловал мать в макушку.

– Иди ты первый. – Женя махнул рукой. Ему не терпелось позвонить. Номер он помнил наизусть.

Сашка необидно хмыкнул и скрылся за дверями ванной комнаты.

Телефон стоял на тумбочке в коридоре, но имел параллельный аппарат в комнате Сашкиных родителей. Женя дрожащей рукой набрал номер:

– Алло. Можно Лялю, пожалуйста? А, это ты? Здравствуй, это Женя. Да. Сегодня вернулись. Мы можем увидеться? В семь, у Струковского. С подругой? Хорошо. До встречи.

«Узнала. Кажется, даже обрадовалась». – Он боялся спугнуть удачу. Подруга, конечно, не совсем кстати, но для нее он может взять с собой Сашку. Тот не откажется от нового знакомства.

– Санек, на вечер ничего не планируй, – предупредил он выходившего из ванной друга.

– Да понял я! Не глухой!

– Подслушивал?

– Больно надо! А подружка у нее как, ничего? Она хотя бы не рыжая?

– Откуда я знаю? Мне все равно.

– Ясно… влюбился. Теперь только один свет в окне – Лялечка. Надолго ли? Только не говори, что хочешь жениться!

– Хочу. И хватит ржать! – Женя всерьез разозлился.

– Шутишь? – Сашка смотрел на него с недоверием. – Не шутишь?! Ты ж видел ее раз в жизни! Так не бывает!

– Да иди ты… собирайся! А я – грязь смывать! – Женя закрыл перед носом обалдевшего Сашки дверь…

«Эк его разобрало! – подумал Сашка с тоской. – Пропал Евгеша! Прощай, друг!»

Он притворно всхлипнул, но тут же весело улыбнулся, видимо, так и не принимая того факта, что беспечная молодость для Евгения Попова закончилась.

Они с Женькой за все пять лет учебы в институте не имели постоянных подружек. Зачем? Очень скоро девчонки поняли, что этих двоих заарканить не удастся, и перестали охотиться за ними как за потенциальными мужьями. Жизнь для друзей превратилась в череду необременительных знакомств. Зная, что ни один из них не женится ни при каких обстоятельствах, девчонки вели себя осторожно, всячески избегая случайностей. К окончанию вуза оба были свободны и без обязательств.

* * *

Ляля сидела на тахте в своей комнате и наблюдала, как Ольга Чуйкина наводит красоту. Светленькая, скорее белесая от природы, та тщательно прорисовывала каждую черточку. Одна бровь была уже черной, глаза подведены темно-серым карандашом, ресницы покрыты пудрой. Если красить тушью поверх пудры, ресницы становились пушистыми и легко загибались вверх. Тонкостям макияжа Ольгу научила мама, вернувшись из-за границы с набором разнообразной косметики и знаниями, малодоступными советской женщине. «Девочки! Вы не представляете, какие в Европе дамы! Какая одежда… а обувь! – восторгалась она, раскладывая перед ними иностранные модные журналы. – Учитесь ухаживать за собой с молодости!» Ольга учиться начала сразу, поначалу неумело выщипывая брови «в ниточку» и жирно накладывая румяна на бледную кожу. Ляля же честно говорила ей, что та становится похожа на неживую куклу. Ольга обижалась, спорила, но смывала лишний грим. Постепенно боевой раскрас сменился на умеренный, и Ляля признала, что с таким макияжем Ольга выглядит пристойно.

Давясь смехом, они часто вспоминали неустанно повторяемые на каждом уроке слова учительницы труда: «Советской девушке не пристало раскрашивать себя, как падшей женщине загнивающего капитализма! Вы должны научиться вкусно готовить и умело шить юбки и блузки. И еще нужно быть рачительной хозяйкой и уметь из старых вещей мастерить новые, а из остатков продуктов суметь приготовить полноценный ужин. Тогда ваш будущий муж, простой советский парень, сможет оценить вас по достоинству!» За простого парня замуж выходить ни Ольга, ни Ляля не собирались, да и само замужество казалось им тогда чем-то фантастически далеким, как и свое хозяйство, дети и тем более «полноценный ужин из остатков». Последнее звучало скорее как «объедки» и, кроме смеха, не вызывало никаких положительных эмоций.