Читать книгу "Думай, что говоришь - Елена Первушина"

Далее рассказ состоит буквально из одной прямой речи, в которую вклиниваются всего несколько скупых авторских ремарок:

«– Эээ… Чего тебе? Не слышишь?

– Гм… Я ничего… Я только так. Я, ваше – ство, слышал… слышал…

Дездемонов придержал язык, но язык не слушался и продолжал:

– Я слышал, что ее – ство разыгрывают в лотерею карету… Билетик, ваше – ство… Кгм… ваше – ство…

– Билет? Хорошо… У меня пять билетов осталось только… Все пять возьмешь?

– Не… не… нет, ваше – ство… Один билетик… достаточно…

– Все пять возьмешь, я тебя спрашиваю?

– Очень хорошо-с, ваше – ство!

– По шести рублей… Но с тебя можно по пяти… Распишись… От души желаю тебе выиграть…

– Хе-хе-хи-с… Мерси-с, ваше – ство… Гм… Очень приятно…

– Ссступай!

Через минуту Дездемонов стоял среди швейцарской и, красный как рак, со слезами на глазах просил у приятелей 25 рублей взаймы.

– Отдал ему, братцы, 25 рублей, а это не мои деньги! Это теща дала за квартиру заплатить… Дайте, господа! Прошу вас!

– Чего же ты плачешь? В карете ездить будешь…

– В карете… Карета… Людей пугать я каретой буду, что ли? Я не духовное лицо! Да куда я ее поставлю, если выиграю? Куда я ее дену?»

Заканчивается рассказ коротким резюме:

«Говорили долго, а пока они говорили, Макар (он грамотен) записывал, записав же… и т. д. Длинно, господа! Во всяком случае из сего проистекает мораль: не бунтуй!»

Но остались ли у вас сомнения, на чьей стороне автор? На стороне «вашего сиятельства» или бунтарей-чиновнков? Вроде бы над чиновниками он всласть посмеялся, а об их начальнике не сказал ни одного дурного слова. Но последний, откровенно вымогающий деньги у своего подчиненного, выглядит вовсе не так уж солидно, а бедный Дездемонов, которому теперь нечем будет заплатить за квартиру, начинает вызывать сочувствие. И мы понимаем, что призыв «Не бунтуй!», прозвучавший в конце – это сарказм. Чехов не заставлял нас прийти к этому выводу, он просто построил такой «лабиринт» внутри текста, что, проходя его, мы просто не могли не испытать тех эмоций, которые ожидал от нас автор, не могли не прийти туда, куда он нас вел, и не сделать того вывода, который он для нас приготовил.

А вот отрывок из «серьезного» произведения Чехова – из его знаменитой повести «Дама с собачкой»:

«В Ореанде сидели на скамье недалеко от церкви, смотрели вниз на море и молчали. Ялта была едва видна сквозь утренний туман, на вершинах гор неподвижно стояли белые облака. Листва не шевелилась на деревьях, кричали цикады, и однообразный, глухой шум моря, доносившийся снизу, говорил о покое, о вечном сне, какой ожидает нас. Так шумело внизу, когда еще тут не было ни Ялты, ни Ореанды, теперь шумит и будет шуметь так же равнодушно и глухо, когда нас не будет. И в этом постоянстве, в полном равнодушии к жизни и смерти каждого из нас кроется, быть может, залог нашего вечного спасения, непрерывного движения жизни на земле, непрерывного совершенства. Сидя рядом с молодой женщиной, которая на рассвете казалась такой красивой, успокоенный и очарованный в виду этой сказочной обстановки – моря, гор, облаков, широкого неба, – Гуров думал о том, как, в сущности, если вдуматься, все прекрасно на этом свете, все, кроме того, что мы сами мыслим и делаем, когда забываем о высших целях бытия, о своем человеческом достоинстве».

Снова Чехов ничего не рассказывает о том, как герои чувствуют, только о том, что они видят, слышат и думают. Но все же мы без труда можем поставить себя на их место и почувствовать за них.

Этому мастерству Чехова научила его работа в газетах и журналах, работа ради куска хлеба – не только для него, но и для семьи. Чтобы добраться до этих денег, он должен был попасть в газетный формат, предписывавший, в частности, жесткие ограничений по длине текста («Длинно, господа!») и одновременно необходимость удивить читателя.

Разумеется, эти приемы не были личным изобретением Чехова или Тургенева. Их разработала вся русская литература в совокупности – уходя от дидактики XVIII века и продвигаясь от сентиментализма к реализму.

Но что делать нам, если мы не готовы идти путем Чехова?

Причина эмоций – конфликт

В центре любого произведения – будь то рассказ, напечатанный в журнале, история, поведанная в курилке, или публицистическая статья в газете – лежит коллизия. Конфликт между стариком и его женой, а по сути конфликт между желанием помочь сироте и страхом нищеты. Конфликт между желанием воздать преступнику по заслугам и состраданием. Конфликт между желанием студентов повеселиться и потенциальными проблемами, к которым можем привести это веселье. Конфликт между бедными запуганными чиновниками и начальником, а по сути конфликт между человеческим достоинством и страхом.

Коллизия обладает тем замечательным свойством, что чем она острее, тем больше «эмоционально заряжена» и с тем большей вероятностью вызовет у людей эмоции сама по себе, без дополнительных усилий. Если читатель каким-то образом сможет связать описываемый конфликт с собственным опытом, он неминуемо окажется вовлечен в повествование и займет чью-то сторону. Если же коллизия целиком и полностью находится вне сферы его интересов, он останется равнодушен что бы вы ни предпринимали. Так, человеку, который не интересуется футболом, спор по поводу решения арбитра о назначении пенальти покажется бессмысленным и надоедливым шумом.

Итак, самое лучшее, что вы можете сделать, это сосредоточиться на описании затронутого вами конфликта и сделать это описание как можно более простым и понятным – выкидывая из него все лишние слова, которые не ведут вас прямо к цели. А далее – положиться на замечательное свойство человека, называемого эмпатией.

Эмпатия – это осознанное сопереживание эмоциональному состоянию другого человека. Благодаря этой способности нам не нужны логические рассуждения, дабы понять что чувствует сосед («Уголки его рта опущены, взгляд потуплен, по щекам текут слезы, неверное, он чем-то расстроен»). Мы воспринимаем его переживания на интуитивном уровне. По-видимому, этот навык был необходим нашим предкам, чтобы быстрее «расшифровывать» сигналы опасности, которые подавали соплеменники, быстрее оказывать друг другу помощь и действовать сообща. Кроме того, в нас встроен своеобразный «детектор лжи»: мы можем до определенной степени распознавать, когда нами пытаются манипулировать.

Не пытайтесь воздействовать на людей и манипулировать его чувствами. Велика вероятность, что он это распознает (большинство из нас, слава богу, не является такими уж искусными манипуляторами), и тогда вы добьетесь прямо противоположного эффекта: доверие к вам будет утрачено, и читатель станет вашим оппонентом просто назло. Вместо «управления чувствами читателя» расскажите ему о том, что беспокоит вас – и, вполне возможно, ваши искренние чувства вызовут отклик и в душах других людей.