Читать книгу "Кто боится современного искусства? - Джессика Черази"

Зачастую реставраторы и хранители напоминают судмедэкспертов, отыскивающих улики и проявляющих чудеса находчивости.

Самое важное при столкновении с пцмодобными дилеммами – понять авторскую идею. К счастью, современные художники доступны для общения, а кроме того, музейные хранители и реставраторы могут почерпнуть необходимые им сведения из интервью и специальных анкет, заполняемых авторами при включении их произведений в музейное собрание. Реставраторы нередко сотрудничают с коллегами из других учреждений, обмениваясь с ними знаниями как о реставрационных материалах и художественных техниках, так и об оригинальных авторских концепциях. В конце концов, каждая работа – это особый случай, заслуживающий заботы и опеки, даже если это означает, что кому-то из сотрудников музея придется потратить три месяца своей жизни на то, чтобы предотвратить захват города, возведенного из кускуса, жучками-вредителями.

Когда новые медиа устаревают

Любые технологии – точь-в-точь как ваш кнопочный мобильник, проигрыватель мини-дисков или аккаунт в MySpace и iPhone 5 – рано или поздно уходят в прошлое, уступая место чему-то новому. В течение последних пятидесяти лет реставраторы неизменно стремились к тому, чтобы не отставать от технологического прогресса.

Только подумайте: электронно-лучевые экраны телевизоров сменились жидкокристаллическими, кинокамера Super 8 уступила место сначала 16-милимметровой, затем Betacam и, наконец, VHS, видеокассеты трансформировались в лазерные диски, DVD и Blu-ray, а совсем недавно – просто в информацию на картах памяти или в «облаке». По большей части решением проблемы становился «перенос» произведения видеоискусства с одного носителя на другой, с неизменным созданием резервных копий и сохранением контрольных экземпляров «на всякий случай».

Но что делать с работами, для которых ныне устаревшие технологии являются значимой составляющей содержания произведения? В случае скульптурных работ Нам Джун Пайка, смонтированных из аналоговых телевизоров, реставраторы крупных музейных учреждений посчитали необходимым запастись ими по максимуму, чтобы было чем заменять поврежденные. Но это лишь временная тактика – она не будет работать вечно, и в недалеком будущем реставраторам придется подыскивать более эффективную альтернативу. В отдельных случаях художники ставят условие, что при устаревании технологий и сама работа должна перестать существовать, – так было в случае с Кори Аркенджелом, одна из ранних работ которого была сделана из взломанных картриджей Nintendo. Так или иначе, во всех случаях музейного хранения следует придерживаться общего золотого правила – работать рука об руку с художником, чтобы всегда была возможность определить, что именно в произведении является искусством.

Безусловно, новые технологии влекут за собой новые трудности → см. З. Но коль скоро художники взялись за новые технологии, первейшая задача реставраторов – совершенствовать свои навыки для того, чтобы они отвечали требованиям времени, обеспечивая тем самым будущее нашего культурного наследия.

Нам Джун Пайк. Электронная сверхскоростная магистраль: США, Аляска, Гавайи. 1995

Ц. Целиком в лесах

Как должны выглядеть музеи?

Стерильность пустого белого пространства, избавленного от всего, что может отвлечь внимание от произведений искусства, превратилась в общепринятый стандарт настолько, что мы ее уже просто не замечаем. Когда искусством может быть всё что угодно, не что иное, как «белый куб», наделяет выставляемые экспонаты художественной идентичностью → см. Д. Такое устройство экспозиции ведет отсчет от основания в 1929 году нью-йоркского Музея современного искусства. Бытовавшая прежде практика развески картин в салонном стиле (тесно, одна над другой, порой до самого потолка) была вытеснена размещением произведений на большом расстоянии друг от друга – на уровне глаз и в один ряд. Главная цель – позволить зрителю сфокусироваться на отдельной работе, обеспечив ему максимум исключительно эстетического восприятия. Вскоре избавились и от окон, так что все приметы внешней повседневности и течения времени были окончательно стерты. Аналог «белого куба» для кино и видео появился полувеком позже в виде «черного куба» с экраном или монитором внутри.

Изоляция от окружающего мира позволила музею стать особым пространством для созерцания, местом – и в то же время символом – личного и коллективного возвышающего переживания. Заодно в этой точке соприкосновения с прекрасным установился и определенный порядок поведения. Современный завсегдатай музея вдумчив и серьезен, он медленно бредет по выставочным залам и разговаривает вполголоса. Непрестанно находясь под недремлющим оком смотрителей музея, он не отважится нарушить запрет «руками не трогать». В связи с этим не кажется удивительным сходство архитектурных планов тюрем, религиозных сооружений и музеев.

В то время как музейные интерьеры беднеют, их архитектура становится, наоборот, всё более претенциозной и эффектной. Существующие площадки перестраиваются (к примеру, Тейт Модерн в Лондоне на месте бывшей электростанции Bankside по проекту Herzog & de Meuron), с нуля возводятся новые (например, труднодоступный японский остров Наосима приютил целый квартал музеев современного искусства, – местные аборигены зовут его островом Андо, поскольку большая часть этих музеев была спроектирована знаменитым Тадао Андо). Своим впечатляющим видом они обязаны применению новейших материалов и технологий – с их помощью само здание музея превращается в произведение искусства. Мода на подобные музеи – арт-объекты пошла от созданного Фрэнком Ллойдом Райтом музея Гуггенхайма в Нью-Йорке, с его удивительной скульптурной формой, спиральным пандусом и огромным атриумом.

Изоляция от окружающего мира позволила музею стать особым пространством для созерцания.

Хотя сегодняшние музеи и выглядят совсем не так, как их предшественники, эти новомодные дома современного искусства, спроектированные такими архитекторами, как Фрэнк Гери или Сантьяго Калатрава, – не более чем вариации на старую тему. Их конструкция восходит к истории европейской архитектуры XVIII века, того времени, когда коллекции богачей выставлялись в оформленных по индивидуальному заказу и поражающих воображение зрителя залах и галереях, которые должны были производить впечатление на гостей, одновременно воссоздавая точный портрет самого обладателя коллекции.

Большинство туристов, прилетающих в Бильбао, на север Испании, едет сюда преимущественно для того, чтобы посмотреть на сверкающую титановую конструкцию Гери. Способность учреждения культуры повлиять на экономику и даже изменить международный статус города теперь называют «эффектом Бильбао», памятуя о том воздействии, которое музей оказал на жизнь целого региона. Этот потенциал музеев современного искусства, заключающийся в том, чтобы превращать малоизвестные города в мировые туристические и культурные столицы, нередко становится приманкой для амбициозных архитекторов и городских инвесторов.