Читать книгу "Ключ от послезавтра - Рута Шейл"

– А что ты за нее хочешь? – напряглась Янка.

– Ого, такой простор для фантазии… – Дамир смеялся уже в открытую. – Ладно, шучу. Держи. Хотя, жаль отдавать. Честно, жаль. Я вообще-то на тебя чертовски обижен и должен страшно отомстить. Надо же было додуматься подослать Якушеву. Но остроумно. Я оценил.

– Благодарю, – отрезала Янка и собралась было отправиться восвояси, но засмотрелась на то, как ловко он управляется с множеством переключателей на диджейском пульте. Только что притопывала в такт одному ритму и сама не заметила, как он сменился совсем другим. – Слушай, как ты это делаешь?

– Что именно? Сведение? На, держи. – Дамир приложил к ее уху один здоровенный наушник. – Здесь трек, который пойдет следующим. Нужно только грамотно выбрать момент. Сейчас. Плавно тащи бегунок и выводи громкость. Во-от…

Видимо, Янка что-то делала не совсем верно, потому что Поливанов, желая помочь, накрыл ее ладонь своей. От запаха имбиря и перца кружилась голова. Честно говоря, она уже жалела о проявленном любопытстве. Не рассчитывала на столь обстоятельный ответ.

– Ну, все. Пошли.

– Куда? – отчаянно тормозила Янка.

– Танцевать, конечно. Ян, да ладно. Не думай о нем. Его здесь нет.

Знал бы он, что только сейчас Янка впервые по-настоящему освободилась от навязчивого каверинского присутствия в своей голове. Ее заполнила музыка. Рваная, нервная. Слишком громкая, чтобы думать о чем-то еще.

Но потанцевать они не успели – Дамир подскочил к пульту и вырубил звук.

– Что слу…

– Тихо. Мне показалось или?..

Даже сквозь звон в ушах Янка расслышала резкий хлопок. А потом – крик, не крик… Голоса. Сразу много.

– Стреляли, – коротко подтвердил Поливанов, и оба не сговариваясь рванули на улицу.

К счастью, обходить лужи крови и тела поверженных врагов не пришлось. Неподалеку от главного корпуса мялся перед очами директора лагеря охранник дядя Толя с двустволкой в руках. Вокруг столпились встревоженные вожатые: Кира, Катя в куртке поверх пижамы, виновник всех Янкиных бед Паша и Денис Каверин (куда же без него).

– А я спрашиваю – кто разрешил оружие в лагере? – гремел Петр Геннадьевич над понурым секьюрити.

– Так ведь мало ли что, Геннадьич. У меня холостые. Пугнуть там, если что. Я ж в воздух.

– Зачем? Что тебе на этот раз примерещилось?

– Страхолюдье! – выпалил дядя Толя и быстро обмахнулся крестным знамением. – Вот те крест, всего сто грамм после ужина. Как стеклышко. А он… это… Во-он оттуда выскочил – и на меня. Весь белый, волосищи до пояса. Увидел меня и лыбится, чучело огородное. Я ружьишко вскинул – стой, говорю, кто такой и что тут забыл? А он захохотал эдак… ну, не по-людски – и к воротам. Не бежал, а по два метра за шаг отмахивал! Я и пальнул пару раз со страху.

– Да что ж вы все такое пьете-то! – не выдержал Петр Геннадьевич. – Групповой галлюциноз! Ну, Анатолий… Ружье – сдать, и за мной. Остальные – по комнатам. Расходимся, говорю. Не смена, а сумасшедший дом какой-то.

Но разошлись только он сам и охранник.

– Наш призрак был, точно, – озвучила общую догадку Катя. – Хотя призраки вроде не бегают. Они… паря́т.

– Сама ты пари́шь, Якушева, – сказал Паша. Янка невольно залюбовалась его джинсами в облипочку и торчащими ушами. Изысканный у Соловьевой вкус, нечего сказать. – Эта неведомая тварь днем где-то прячется, а ночью шарит по лагерю. Вопрос только в том, где прячется.

– И зачем шарит, – добавил Поливанов. – Дэн, твои соображения?

Тот бродил туда-сюда по тропинке, внимательно глядя себе под ноги.

– Чего тут соображать-то? Догоним.

– Однозначно.

И оба пошли прочь, сговорившись практически без слов. Паша озадаченно посмотрел им вслед, почесал затылок и встал на то место, где только что топтался Денис.

– Хей-хо! – воскликнул он хриплым пиратским голосом. – Следы! Ребята, подождите меня!

– Ночью? В лес? За призраком? Конечно, пойду! – мгновенно сориентировалась Кира и тоже ретировалась.

– Да ну, нафиг, – сумрачно произнесла Катя. – И тебе не советую. Как-то не хочется смену в одиночку дорабатывать.

Но Янка уже решилась.

Остальных она догнала за воротами. Из прорех в рваных тучах то и дело выглядывал желтый лунный глаз. Каверин шагал впереди. Светил себе под ноги фонариком мобильного телефона и о чем-то вполголоса переговаривался с приятелями. Отпечатки ботинок внушительного размера явственно виднелись на подтаявшем снегу.

– Есть у меня одно подозрение, куда он мог деться, – отчего-то шепотом поделилась Кира. – Если сейчас в лес свернет, то верняк.

И только она это сказала, все разом остановились и посмотрели туда, где едва заметно змеилась между черных деревьев утоптанная тропинка.

– Старое кладбище… – с непонятным восхищением выдохнула Кира, а Янка заныла:

– Мальчики, может, ну его? Давайте вернемся!

– Вернемся, обязательно вернемся! – азартно потер руки Денис. – С трофеем.

– Вы что, хотите его поймать? Ненормальные!

Но было поздно. Один за другим ребята устремились по следам беглого призрака.

Должно быть, когда-то давно здесь был пустырь, но сейчас он порос жесткими побегами молодых деревьев. Места захоронений едва угадывались под буграми сугробов. Чуть дальше на небольшом возвышении темнели стены полуразрушенной церкви.

– Вот она. Дотащили сюда и бросили. А где сама могила, теперь уже не узнаешь.

Кира остановилась возле куска металлической решетки – части кладбищенской ограды. Рядом виднелся округлый край гранитной плиты.

– Что это?

– Та самая, Николая Монахова. Помнишь, я рассказывала?

Еще бы! Янка рукой смела снег. Под пальцами проступили черные от въевшейся грязи буквы.

Николай Васильевич Монахов

10.05.1892-29.10.1917

Упокой Господи душу убиенного раба твоего

Полшага до правды, полшага до тайны…

Еще не окончен мой путь.

Друзья, не грустите – я здесь неслучайно.

Не мне, так кому-то – шагнуть.

– Не мне, так кому-то – шагнуть… – повторила Янка задумчиво. – Слушай, он умер совсем молодым. Всего-то в двадцать пять. Кир… Кира?

Янка обернулась и поняла, что старшей вожатой рядом нет. Вместе с остальными она замерла перед ржавой дверью старой церкви.

– Ну, кто самый смелый?

– Точнее, самый отмороженный на всю голову придурок, – нервно хохотнул Паша.

Янка присоединилась к компании и в очередной раз попыталась воззвать к здравому смыслу: