Читать книгу "Пехотинец в Сталинграде. Военный дневник командира роты вермахта. 1942-1943 - Эдельберт Холль"

Снаряды противника с другого берега Волги редко падали в нашем секторе. Почти не ощущались действия вражеской боевой авиации, не считая «ночных кофемолок». А боги погоды все еще были добры к нам.

Небо не было затянуто облаками уже несколько дней, если не считать рукотворных облаков, создаваемых нашей военной техникой. Эти облака представляли собой огромные серо-черные завесы дыма, окутывающие город. Самыми плотными они были к северу от нас, откуда можно было слышать звуки боев. Основные операции люфтваффе также проходили над тем сектором. Там самолеты сбрасывали свои бомбы со смертоносной начинкой. С расстояния примерно 6 километров от нас мы видели, как железные балки взлетают в воздух, будто сломанные спички.

На совещании командиров рот, возглавляемом нашим командиром батальона, которое прошло вчера, мы абсолютно ясно дали понять, что с нынешней численностью рот мы были слишком слабы, чтобы быть использованными в наступлении. Это было очевидно и для нашего командира, и мы надеялись, что до того, как мы снова будем брошены в бой, получим пополнение.

Я сидел под бритвой «фигаро», как мы в шутку называли ротного парикмахера. Он как раз закончил стричь мне волосы, когда Марек вручил мне приказ из батальона, где говорилось, что завтра полк будет поднят и переброшен в другой сектор. В приказе командира батальона были подробности о времени выхода, порядке на марше для батальонов, а также порядке движения рот в батальоне.

После того как я закончил приводить себя в порядок, я со своим посыльным Неметцем отправился на батальонный КП. Первым, кого я там встретил, был батальонный адъютант мой друг Йоахим Шулер.

– Приветствую, Йохен!

– Сервус, Берт!

– Что там насчет «перевода на другой сектор»? Вы сами слышали вчера вечером на совещании и знаете это по нашим рапортам в полк, насколько слабы мы сейчас. Мы не сможем справиться даже с цветочным горшком с той горсткой людей, что имеем! Видите ли вы в этом хоть какой-то смысл?

Йохен попытался успокоить меня:

– В принципе вы правы, Берт. Мы также отправили по дробные данные в полк и в том же самом ключе. Тем не менее нас заверили, что мы лишь сменим другую дивизию, которая занимает позиции в городском районе Баррикады. Мы всего лишь должны будем удерживать позиции. На этот период наш полк будет передан в 24-ю танковую дивизию, а 389-ю пехотную дивизию выведут оттуда и используют на другом участке.

Я был настроен скептически. Если нас выведут из состава дивизии, в которой мы являлись значительным элементом, то кого будет в дальнейшем заботить, способны ли мы атаковать, или наш полк следует заменить на другую часть? Я выразил свои опасения командиру своего батальона майору Вайгерту. Он внимательно выслушал меня, кивнул в ответ в знак согласия и, продолжая внимательно смотреть на меня, наконец произнес:

– Послушайте, Холль, не стоит критиковать решения тех, кто стоит над вами. Мы получили приказ, и мы его выполним, как прусско-германские солдаты. Вам это ясно?

Я застыл по стойке смирно.

– Яволь, герр майор! Я лишь забочусь о своих солдатах.

Майор ответил, улыбнувшись:

– Мы все заботимся о них, Холль.

После того как меня проинформировали об общей обстановке, насколько в штабе батальона были в состоянии сделать это, я доложил, что готов выступать, и отправился назад в свою роту.

Гауптфельдфебель Михель, который находился при своей гуляшканоне, был уже в курсе того, что нам приказано выступать на следующий день. Наш обоз выступит позже и займет свое место где-нибудь за боевыми порядками батальона. За это отвечал батальонный казначей Кнопп. Оттуда он будет поддерживать связь с ротами.

– Михель, отправьте завтра как можно скорее в роту две повозки. Я не хочу, чтобы нашим солдатам пришлось нести на себе слишком много ненужных вещей. Они возьмут только самое необходимое, так как нам следует быть готовыми к любым сюрпризам. Все остальное поедет на транспорте.

Это хорошо, что у нас были эти небольшие деревянные телеги, называемые нами «панье». В каждую была запряжена пара косматых лошадок. Когда они вязли в дороге, то четы-ре – шесть мощных рук хватались за спицы колес и повозка снова оказывалась на дороге. Как же трудно в таких ситуациях приходилось нашим ротным «боевым машинам»! Они прекрасно подходили для Центральной и Западной Европы с ее прекрасной дорожной сетью, но здесь, на окраине Восточной Европы, они ни на что не годились. Состояние наших привыкших хорошо питаться лошадей значительно ухудшилось, так как мы не всегда могли давать им фураж, необходимый для поддержания их сил. Совсем по-другому дело обстояло с маленькими лохматыми лошадками: они были неприхотливы и продолжали хорошо справляться со своей работой. У нас не было особых проблем с кормом для них; кроме того, нашим «маленьким товарищам» этого корма требовалось меньше.

Согласно карте, расстояние по прямой от нашего нынешнего местонахождения до района Баррикады было менее 9 километров. Однако для того, чтобы перейти в новый район ведения боев и при этом избежать риска быть атакованными с тыла, нам приходилось делать большой крюк, что на самом деле подразумевало марш не менее 20 километров. Я снова уставился на карту. На самом юге города располагалась Ельшанка, откуда мои товарищи впервые вошли в Сталинград. Сейчас мы находились в устье реки Царица и должны были отправиться в северную часть Сталинграда к Баррикадам. Это будет чертовски сложно для нас, «кочевников полей».

30 сентября

Было все еще темно, когда прибыли два кучера с телегами «панье». У нас было полно времени, что позволило нам начать собираться не торопясь. Все то, что не было нам абсолютно необходимым в пути, должно было отправиться этим транспортом. Одна телега оказалась в распоряжении двух из трех наших взводов. Третий взвод и отделение управления моей роты воспользовались второй повозкой. Мое «оружие на особый случай» – заряды взрывчатки, русское противотанковое ружье и русский автомат – теперь должны быть под руками.

Двое наших «хиви»[25], Петр и Павел, были прикреплены каждый к своей повозке. Они были рады, что идут с нами. Особенно они были рады и поражены тем, что все мы получали одинаковое питание.

Петр заявил Павеллеку:

– В Красной армии существуют пять различных норм питания.