Читать книгу "Протоколы несионских мудрецов. Что такое государство и экономика - Юрий Мухин"

Я уже писал, что бывают моменты, когда управленец лично обязан вникать в глубочайшие тонкости своего дела. Мне написали письма «управленцы-профессионалы», доказывая, что управленцу тонкости знать не надо, у него, дескать, на каждое дело есть «специалисты», которые эти тонкости знают. А если это идиоты со званием «специалиста»? Или мерзавцы, имеющие свои цели? Кем тогда станет управленец, подписывающий решение такого «специалиста»? Дрессированной обезьяной при своих советниках?

Автор Протоколов очень тонко понимал этот нюанс – поставь некомпетентного к власти, и власть перейдет к невидимым публикой «специалистам», станет «незримой». И тот, кто хочет реально управлять организацией, нет нужды самому светиться и брать на себя ответственность, достаточно поставить у власти дурака, а самому при этом дураке быть советником.

Вот современная история. Стивен Уолт – профессор международных отношений Гарвардского университета и Джон Миршаймер – политолог, профессор Чикагского университета, исследовали, как действует израильское лобби в США. Главная организация этого лобби – Американо-Израильский Комитет Общественных Связей (АЙПАК). Профессора пишут: «…источником могущества АЙПАК являются произраильски настроенные работники аппарата Конгресса. Как однажды признался Моррис Эмитей, бывший глава АЙПАК, «там, уровнем выше (на Капитолийском холме), работает много ребят, которым суждено было родиться евреями и которые охотно… рассматривают некоторые вопросы сквозь призму своего еврейства… Все эти ребята в состоянии принимать решения за тех сенаторов по этим вопросам… Уже на уровне аппарата удается сделать очень многое». …Влияние АЙПАК на Капитолийском холме этим не ограничивается. Дуглас Блюмфельд, бывший сотрудник аппарата АЙПАК, заметил, что «когда конгрессменам и сотрудникам аппарата требуется какая-то информация, то первым делом они обращаются в АЙПАК, а уже потом звонят в Библиотеку Конгресса, Исследовательскую службу Конгресса, членам комитета или экспертам администрации». Еще более важен другой момент: Блюмфельд отмечает, что в АЙПАК «поступают обращения с просьбами о написании речей, содействии в законотворческой работе, предоставлении консультаций по тактическим вопросам, проведении исследований».

В итоге получается следующая картина. АЙПАК, де факто являющийся агентом иностранного правительства, мертвой хваткой вцепился в Конгресс. Как следствие, там не обсуждается политика США в отношении Израиля – и это несмотря на то, что характер взаимоотношений двух стран имеет важные последствия для всего мира. Другими словами, одна из трех ветвей власти твердо привержена поддержке Израиля. Бывший сенатор-демократ Эрнст Холлингс, покидая свой пост, заметил: «У нас могут быть только такие отношения с Израилем, каких хочет АЙПАК». Или вот еще пример. Ариэль Шарон, выступая перед американской аудиторией, сказал: «Когда меня спрашивают, как можно помочь Израилю, я отвечаю: «Помогите АЙПАК»».

Как видите, нет необходимости избирать граждан Израиля в Конгресс США, чтобы этот Конгресс был, по сути, Конгрессом Израиля. Достаточно окружить конгрессменов своими израильскими советниками.

Этот пример, казалось бы, подтверждает то, что Протоколы действительно являются планом евреев по захвату власти в мире. Но это не так. Просто автор Протоколов хорошо знал технику управления – знал, как можно на это управление повлиять, как в него вмешаться. Когда я работал в промышленности, то точно также решал вопросы с помощью клерков аппарата, а не с помощью самих начальников, причем решал и такие вопросы, которые у начальников, если бы я обратился прямо к ним, я не решил бы. Подтвержу эту мысль парой личных примеров.

Я, пожалуй, впервые увидел Протоколы в 90-х прошлого века, начал читать, но из-за вычурности текста бросил. И уже внимательно ознакомился с ними в середине 10-х этого века. Но на примере из собственной практики поясню, что значат слова Протоколов «они легко сделаются пешками в нашей игре, в руках наших ученых». О каких ученых идет речь?

В 80-х годах передо мною встала проблема обеспечения Ермаковского завода Ферросплавов листовой сталью. Стальной прокат, расходуемый на производство, планировался пропорционально плану, но раз мы план раньше не выполняли, то и прокат в этот период весь не расходовали. Соответственно, планирующие органы ежегодно снижали нам плановые фонды (возможность сталь купить). А когда завод начал становиться на ноги и производство начало расти, то московские бюрократы повышали фонды очень медленно. Скажем, в прошлом году нам было разрешено купить 7 тыс. тонн (числа условные), а в этом году нам фонды повышают до 7,2 тысячи и еще и требуют, чтобы мы за это благодарили, хотя нам уже для работы нужно 9 тысяч. Отдел снабжения весь год «на ушах стоит», выменивая и выпрашивая необходимую сталь, и все равно, раз за разом из-за ее отсутствия мы останавливали производство. Когда остановимся, тогда нам подбросят 2–3 вагона, и снова наши снабженцы кувыркаются. А Москва планирует и планирует «от достигнутого». Как раз в это время меня и назначили замом директора по коммерции, и, естественно, я поехал в Москву к тамошним бюрократам. Я возил туда расчеты потребности завода в стальном прокате, пытался доказать, что нам уже необходимо его 10 тысяч тонн в год, но без толку, – я для бюрократов был никто, более того, я был лицо заинтересованное в «разбазаривании государственного имущества», а они его, видишь ли, берегли. Что было делать с этими московскими уродами?

Надо было давить на их слабое место, а таким местом у бюрократа является его страх показаться некомпетентным в глазах начальства. Вот я и подумал, а не доказать ли, что бюрократы Управления снабжения Минчермета некомпетентны? Мы, заводские работники, могли бы это доказать гораздо лучше кого-либо, но кому это доказывать? Ведь и начальство у бюрократа может еще и глупее самого бюрократа, а мы, заводские работники, «никто» в глазах этого начальства.

Однако, бюрократы из-за своей некомпетентности просто благоговеют перед «наукой», благоговеют именно потому, что ни бельмеса не соображают, о чем эти ученые говорят. Представься «наукой» и можешь вешать на уши дураку любую лапшу – он из-за своей глупости вынужден воспринимать твою чушь, как истину в последней инстанции.

Но ведь я до должности зама директора по коммерции был начальник цеха заводских лабораторий и возглавлял научно-исследовательские работы по заводу, то есть я был достаточно компетентен в том, что это такое «наука» – я сам был тем, кого называли ученым, сам был «наукой». Вот я сажусь и пишу «Отчет о научно-исследовательской работе по определению научно-обоснованных норм на прокат Ермаковского завода ферросплавов». Оформляю его как надо – с графиками, схемами, литературным обзором и т. д. – и рассчитываю себе потребность по году не 9 тысяч тонн, а для ровного счета – 20 тысяч тонн. Заключаю с головным научно-исследовательским институтом договор о том, что это якобы он провел эту работу, завод оплачивает институту эту «работу» небольшими деньгами, и институт украшает мне мой отчет своими подписями и печатями. Везу эту бумагу в Управление снабжения и хлопаю ею об стол!

Теперь бюрократы стали в тяжелое положение, понимая, что теперь при любых срывах производства завод будет обвинять в этих срывах лично их, бюрократов Управления снабжения, мотивируя срывы работы завода отсутствием стали для производства. И завод будет ссылаться не на свои справки, а на эту «научно-обоснованную потребность». С другой стороны, бюрократам плевать на то, сколько я израсходую стали, им важно, чтобы лично их не обвинили в бесхозяйственной ее выписке заводам, а «наука» этим моим халтурным отчетом снимала с них ответственность. В результате я получил эти 20 тысяч тонн, после чего я и мои снабженцы навсегда забыли об этой проблеме.