Читать книгу "Корень зла - Александр Варго"

Слава Богу Всевидящему… Она читала по его губам – усмехнулась хищной иезуитской усмешкой. Кто она такая, эта дьяволица? Демон-искуситель и ангел-хранитель в одном флаконе?..

Их заботливо оберегали от общения с экзотическими гражданами бывшей социалистической страны. Когда подъехали к мотелю, темнота навалилась окончательно. Очертания гор с трудом угадывались. Проснулся Джерри, потянулся к пистолету, вопросительно глянув на Анюту. Девица кивнула – в Багдаде все спокойно. Гурвич вышел из машины, прикрыв дверцу, пропадал где-то несколько минут, вернулся, что-то тихо сказал водителю. Бугай свернул машину с дороги, проехал между приземистыми строениями, заглушил мотор у блеклого фонаря, озаряющего простенькое крыльцо, поленницу сосновых чурок, заштукатуренную стену, разрисованную подробностями интимной жизни румын – то ли наивное искусство, то ли элементы наскальной живописи каменного века.

– Ну и как наши дела, доктор? – пробормотал, очнувшись, Фельдман.

– Сдвиги есть, профессор, – постучал Артем кулаком по лбу.

– Обзаводимся житейской мудростью, господа? – ехидно спросила Анюта.

– Воистину, барышня, – вздохнул Павел, – источник нашей мудрости – опыт. Источник опыта – глупость. Мы уже приехали?

– Ты слишком торопишься, Павел, – подал голос Гурвич, – мы проехали чуть более половины пути. Установка следующая, господа. Назовем данный приют в пути мотелем. К вашим услугам уютный домик со всеми удобствами, мягкие постели, злая служанка… – Гурвич невольно усмехнулся. – Надеюсь, излишне говорить, что выходить из дома ночью не надо, поскольку это может обернуться кровавыми неприятностями? Охрана из числа местных работников, свирепая собака…

– Расчудесно, – пробормотал Павел, – злая служанка, злая охрана, злая собака. Надеюсь, нас накормят?

– Вас накормят, – мрачно подтвердила Анюта, – постараюсь проследить за этим.

– Проследите, девушка, – оживился Фельдман, – последний раз нас кормили в самолете. И желательно убедиться, что пища не злая, что нам не предложат бифштекс из прежних постояльцев этого славного местечка.

Нервы звенели, натянувшись до предела. Артем охотно вверил бы Фельдману текущие неприятности, но тому было не легче. Прогнулись половицы на крыльце, дверь со скрипом, узкие сенки, пропахшие мастикой, тусклая лампа, комната с двумя кроватями, белье под байковыми покрывалами, вязаные половички, столик, облупленное окно, закрытое ставнями с улицы. Сомнительная какая-то экзотика. Щадящий вариант тюремной камеры.

Возник угрюмый мужик в грязной толстовке и наброшенной сверху ватной жилетке – «служащий» мотеля. Обозрел «постояльцев» из-под косматых бровей, недобро поиграл челюстью, удалился. За ушельцем появилась зрелая особа с пышными формами в откровенном сарафане, уперла кулаки в бока, насмешливо обозрела одного, второго, тоже не стала задерживаться.

Хлопнула дверь, скрипнул металл с обратной стороны.

– Мотель «У погибшего живописца», – вынес мрачный вердикт Фельдман и полез проверять, что ставни действительно заперты снаружи. Потом критически посмотрел на ободранный потолок, навострил ухо, когда снаружи гавкнула собака (судя по голосу, не мопс). Надавил на дверь, но это уже было лишнее движение.

– А почему сразу я? – злобно спросил Артем. – На себя-то посмотри.

В комнате не было ни одного зеркала. Действительно, зачем потенциальным покойникам зеркала?

– Хорошо, – прорычал Фельдман, заваливаясь на кровать, – не будем обвинять ни себя, ни окружающих. Мы очень самокритичны, но любим только себя. А еще у нас куча нераскрытых талантов, и мы ничего не делаем, чтобы их раскрыть. Ждем, Артем?

– Ждем, – Артем рухнул на кровать.

Им принесли еду. Вошел угрюмый мужик в толстовке, важно скрестил мозолистые руки на груди, привалился к косяку. Боком протиснулась пышная особа в откровенном наряде. Перед собой она держала деревянный поднос с глиняными плошками (которые были закрыты другими плошками), тут же была резаная краюха серого хлеба, две кружки.

– О мэм, вы так любезны, – Фельдман сполз с кровати, устремился, как истинный джентльмен, на перехват, но угрюмый абориген предупредительно качнулся, и Фельдман встал. Особа, зыркнув на него с любопытством, молча поставила поднос на стул и, покачивая объемистыми телесами, выскользнула из комнаты. За ней удалился абориген, процедив на прощание что-то неласковое – видимо, пожелал приятного аппетита.

– Интересно, что там? – Павел обнюхал поднос. – Впрочем, без разницы. Мы сегодня, как еноты, рубаем все подряд.

Поздний ужин был съедобен, но остыл. Знаменитая кукурузная мамалыга, слава богу, в меню не значилась. Вареное мясо, тушеная капуста, жесткий, кое-как жующийся хлеб из муки грубого помола, холодный чай из чабреца.

– Ладно, будем считать, что поужинали, – Фельдман заскрипел кроватью, развалился, сфокусировал взгляд на мухе, которая сидела на трубе и старательно мыла лапки (наверное, тоже недавно поужинала). – Вот смотрю я на эту безвредную муху, Артем, и вспоминаю благословенную святую инквизицию. Один из способов определения, действительно ли обвиняемый заключил союз с Сатаной. Подозреваемого запирали в комнате с одним выходом, и если вскоре, кроме него, там обнаруживалось какое угодно живое существо, например муха, оно могло быть сочтено за личного демона обвиняемого, приставленного к нему Сатаной… Интересно, – стряхнул он оцепенение, – наша кормилица тоже работает на дьявольское племя? Или здесь вся Трансильвания с Карпатами… – он опять задумался. – О-о, – протянул мечтательно, – непорочная деревенская фемина… Вся такая… – он художественно изобразил руками волнистый изгиб.

– Равнобедренная, – подсказал Артем, – с большой выразительной грудью.

– Злая-презлая служанка, – сплюнул Фельдман, – такую закадришь – верная контрамарка к праотцам. Все они тут… черные дьяволята, – он поднял голову и вопросительно уставился на Артема. – Ну и как тебе наша новая подруга?

Артем выразительно поднес палец к губам. Павел недоуменно посмотрел по сторонам.

– Ты думаешь?… Ну знаешь, в этой глуши… Впрочем, ладно, давай спать. Ты не хочешь выключить свет?

– Нет, – огрызнулся Артем.

– И я – нет. Хорошо, будем спать со светом.

Все, что было на привале у безымянной деревеньки, уже казалось каким-то далеким, пустым, вздорным. Люди Гурвича расположились по соседству с их крохотным домиком. Сначала со двора доносился скрип гравия, кто-то грузно бродил, скрипела дверь сарая, скулила собака, бренчала цепь. Потом наступила тишина. Звенящая, всепоглощающая…

Они лежали, затаив дыхание, боясь пошевелиться.

– Думаешь, нас подслушивают? – прошептал Фельдман.

– Не знаю, Пашка. Почему нет? Если они во многом насчет нас не уверены…

– Ерунда, – подумав, заключил Фельдман, – шепотом можно разговаривать. Не знаю такого устройства, которое ловило бы шепот. Анюта непроста, говорю тебе совершенно ответственно. Она играет в несколько ворот…