Читать книгу "По следам фальшивых денег - Иван Погонин"

Сломали дверь и начали обыск. На полу в кухне Донской нашел полоску, оторванную от конверта. На полоске остались фрагменты отпечатанных на машинке слов: «…ий… вар… 3».

– Что бы это могло быть? А, Петр Егорыч?

– Получили по почте письмо, конец конверта оторвали и на пол бросили. Получается – адрес. Коли адрес не писан, а напечатан – стало быть, адрес отправителя, причем такого, который много писем рассылает. Реклама какая?

– Верно рассуждаешь. Только кто рекламу будет в такое место отправлять? Те товары, которые здесь покупают, в рекламе не нуждаются.

– Ну, тогда не знаю.

– Упустили мы их, Егорыч. Эх, надо было вчера все-таки найти начальника адресного стола, испортить именины его женушке. Уехал Халитопуло. Стой. Если уехал, значит, билеты покупал. И, наверное, не на поезд, а на пароход. Карабасси собирался на родину, а Халитопуло – вслед за ним. А что, если в этом конверте были билеты? Тогда адрес – пароходной компании. А? «Вар» – это бульвар, «ий» – Приморский?

– Нет, не Приморский, на Приморском контор пароходных нет.

– Тогда какой?

– Не знаю. Итальянский, Французский, Николаевский, они все на «ий» кончаются.

– Поехали ко мне в гостиницу.

Стремительно войдя в номер, Кунцевич достал из письменного стола «Всю Одессу» и принялся ее листать.

– Николаевский, дом тринадцать, – контора Добровольного флота. Поехали туда.

В конторе выяснили, что 22 июля из Одессы ушел только один их пароход – «Царь», следовавший в Константинополь. Прибыть в турецкую столицу он должен был к вечеру завтрашнего дня.

Кунцевич помчался к полицмейстеру, а потом вместе с ним – к градоначальнику. Втроем начали составлять телеграмму на имя посла его императорского величества в Константинополе его высокопревосходительства действительного тайного советника Ивана Алексеевича Зиновьева. Градоначальник корректировал телеграмму раз десять, вздыхал и потел, все она казалась ему не совсем почтительной. Наконец телеграмму составили, и Кунцевич чуть не бегом бросился на телеграф.

* * *

Когда он забирал ключ от номера, портье сказал:

– Вас ждут, ваше высокоблагородие.

Кунцевич обернулся. С кресла в холле поднимался Гордон.

– Владимир Алексеевич! Желаю здравствовать! Какими судьбами?

– А не пройти ли нам в ваш номер, господин Кунцевич? Мне кажется, там нам будет удобнее беседовать.

– Милости прошу!

Как только они зашли в номер и уселись, Гордон сказал:

– Я ходить вокруг да около не привык. Во-первых, большое вам спасибо за розыск части похищенного, несмотря на то что найдено не так много, как мне бы хотелось. Я понимаю, что вы понесли расходы, и я готов их полностью компенсировать. Будьте любезны, составьте смету.

– Хорошо-с. Но деньги понадобятся и в дальнейшем. А сколько – одному Богу известно.

– Понятно. Тогда давайте сделаем так: Соломон останется при вас, я выделю ему некоторую сумму, коей – в разумных, разумеется, пределах – он снабдит вас, если будет такая необходимость. Ну и по результатам поисков вас ожидает премия. Скажем, один процент от суммы найденного.

– Премного благодарен.

– На сегодняшний день вы нашли вещей тысяч на пятьдесят.

– На шестьдесят. Только что мною получена телеграмма из Батума. В багажном отделении в тамошнем порту обнаружено ваших бриллиантов примерно на десять тысяч. Я телеграфировал батумскому полицмейстеру просьбу переправить их в столицу в сыскное.

– Прекрасно. Таким образом, вам причитается шестьсот рублей. Двести вы уже получили, получите еще четыреста. – Гордон достал из бумажника четыре «радужных» и положил их на стол.

– Спасибо.

– Ну а теперь я прошу вас рассказать мне все, что вам известно по делу.

Слушал ювелир внимательно, не перебивал, вопросы стал задавать только после окончания рассказа.

– А что эта певичка, не показалась вам подозрительной? Может, ее тоже стоило арестовать?

– Помилуйте! За что? Подарил ей любовник драгоценности, что же теперь, за это арестовывать? Эдак мы бы с вами всех певиц переарестовали!

– Хорошо-с. А ювелиров в Ростове вы всех проверили?

– Всех, кто был в городе.

– Кого-то не было?

– Некоторые на ярмарку уже уехали, когда я в город прибыл.

Гордон аж подпрыгнул:

– Боже мой! Как же я сразу не догадался! Ярмарка! Нижний Новгород! Именно там они и будут продавать мои бриллианты!

– Владимир Алексеевич, местная полиция извещена, и, если бы на ярмарке были проданы ваши бриллианты, нам бы уже сообщили.

– Сообщили бы! Вам сообщили только про Ростов! Нашелся один честный человек. А между тем в Одессе моими бриллиантами торговали во всех лавках. Да и в Ростове тоже! Нет, надо ехать в Нижний!

Кунцевич взял официальный тон:

– В Нижний ехать не считаю целесообразным. Разорваться я не могу, а шансов найти ваши бриллианты больше здесь. В настоящее время я жду ответа на мою телеграмму в Константинополь. Туда отправились двое предполагаемых участников кражи, их вот-вот должны арестовать и доставить обратно, в Одессу. Кроме того, у Карабасси была изъята переписка. Адресант его находится в Константинополе. Сейчас письма переводят…

Гордон набрал в легкие воздуха, уже открыл рот, но тут вспомнил, что перед ним не его приказчик, а чиновник полиции, имеющий штаб-офицерский чин, и кричать передумал.

– Хорошо-с. В Нижний я поеду сам. А вы заканчивайте здесь. Переводите, встречайте этого Халитопуло, или как его там. Как вы думаете, Филиппов сможет выделить мне способного агента?

– Не знаю, вы у самого Владимира Гавриловича спросите.

Расстались ювелир и сыщик холодно.

* * *

«Петербургская газета» от 28 июля 1908 года. «К находке бриллиантов Гордона»:

«По сведениям, полученным из Нижнего Новгорода, обыск в ювелирном магазине Когеджиева, торгующем на ярмарке, привлек к обнаружению девяти бриллиантовых вещей, принадлежащих Гордону и составляющих стоимость в 7000 руб. Прибывший сюда агент петербургской сыскной полиции отобрал бриллианты при содействии нижегородской полиции. Приведенным дознанием установлено лицо, у которого бриллианты приобретены. Производится осмотр драгоценных вещей в других магазинах ярмарки. Задержан один перекупщик бриллиантов, подозреваемый в сношениях с ворами».

«Петербургская газета» от 10 августа 1908 года:

«К прис. пов. Г. П. Цургозену явился ростовский-на-дону купец X. П. Кечеджиев и, предъявив ему несколько номеров газет, где он под фамилией «Когеджиева» фигурирует в качестве одного из похитителей бриллиантов из магазина Гордона, рассказал следующую историю: