Читать книгу "Мольба о милосердии - Барбара Картленд"

Она отбивалась как могла, но лорд Дэшфорд прижал ее к своей груди.

Мариста понимала, что ей с ним не справиться.

Она почувствовала на своей щеке его горячие, жадные губы, еще мгновение — и он поцелует ее в губы.

Она опять закричала, но в это время дверь открылась, и до нее донесся голос графа:

— Ты мог бы подождать меня, Дэшфорд!

Сердце ее подпрыгнуло в груди при мысли, что она спасена.

Когда лорд Дэшфорд отпустил ее, она с трудом подавила желание броситься к графу и прижаться к его груди.

Девушка молча смотрела на него, и ее распахнутые глаза, казалось, занимают все лицо.

Граф прошел в комнату, и рядом с его высокой фигурой лорд Дэшфорд сразу стал выглядеть маленьким и незначительным.

— Я не знал, что ты собирался приехать сюда, — помрачнел лорд Дэшфорд.

— Я договорился о встрече с мисс Рокбурн, — ответил граф, — и мог подвезти тебя, если бы знал, куда ты едешь.

Глядя на мужчин, Мараста отметила, что в обычно сухом и насмешливом тоне графа на этот раз явственно слышится раздражение; было видно, что лорд Дэшфорд тоже это почувствовал.

Повисло неловкое молчание.

Наконец лорд Дэшфорд изрек:

— Если у тебя дело к мисс Рокбурн, Невлин, тогда я, разумеется, должен откланяться. Я навещу ее в другое время.

Он повернулся к Маристе.

— Позвольте мне сказать аu revour, красавица. Не могу выразить словами, как мне досадно, что приходится отложить нашу беседу до тех пор, пока вы не будете так заняты.

Маристе ничего не оставалось, как подать ему руку, и она вздрогнула от отвращения, когда лорд Дэшфорд коснулся ее губами.

Пользуясь тем, что он стоял спиной к графу, незваный гость посмотрел Маристе в глаза, и от его взгляда ей стало не по себе, потому что в нем ясно читалось, что, хотя сейчас вынужден удалиться, потом он непременно вернется.

Делая вид, что он ничуть не смущен появлением графа, лорд Дэшфорд вышел из комнаты, сказав на прощание:

— Увидимся за ленчем, Стэнбрук. Не сомневаюсь, маркиза будет ждать тебя с нетерпением.

Когда он удалился, Мариста наконец вдохнула полной грудью.

После всего пережитого она ощущала слабость в коленках, лицо ее было бледным.

— Вы.., спасли меня, — едва слышно прошептала она.

— Он испугал вас? — спросил граф.

— Это было.., ужасно! — воскликнула Мариста. — Он такой сильный… Я уже.., потеряла надежду…

В ее голосе слышался неподдельный страх.

— Присядьте, — взглянул на нее граф. — Хоть это и кажется невероятным, но, судя по всему, впервые мужчина попытался поцеловать вас.

Мариста опустилась на стул, еле-еле сдерживая слезы.

Однако, считая большой оплошностью проявлять слабость, она старалась держаться непринужденно.

— Я же говорила вам, что до сегодняшнего дня была знакома только с капустой и деревенскими недотепами.

Но, как она ни тщилась казаться веселой, голос ее предательски дрогнул.

— Забудьте о нем! — посоветовал граф. — Я позабочусь, чтобы он вам больше не докучал.

— Как? — заинтересовалась Мариста. — По его взгляду я поняла, что он.., вернется…

— Предоставьте это мне. Дэшфорд тщеславен, возомнил себя покорителем женских сердец, и ему трудно вообразить, что женщина может отвергнуть его притязания.

— Это ужасный человек! — вскричала Мариста. — Даже не представляю, как оградить мой дом от его посещений… Разве только все время держать дверь на запоре.

— Я обещал позаботиться о вашей безопасности, — произнес граф с неколебимой уверенностью, — и хотя бы в этом вы можете довериться мне, Мариста.

Девушка вспомнила, что он всегда добивается того, чего хочет, и взгляд ее просветлел.

— Я доверяю вам, — молвила она, — но прошу вас.., пожалуйста.., я не хочу больше видеть его никогда!

— — Вы его не увидите, — успокоил ее граф. — А теперь я предлагаю поговорить о чем-нибудь более приятном. Я нахожу этот дом весьма симпатичным.

— Это.., елизаветинская архитектура, — робко заметила Мариста.

— Я вижу, — кивнул граф. — И хотя он не столь внушителен, как замок, в нем, безусловно, есть обаяние.

Граф обвел взглядом комнату, и Мариста словно его глазами увидела, как бедно выглядят стены без картин, которыми украшены стены в замке.

Ковер потерт, шторы, насчитывающие уже много лет, выцвели по бокам.

Вся мебель раньше принадлежала леди Рокбурн и не была унаследована сэром Ричардом от его предков.

Все, что имело хоть какую-то ценность, как, например, инкрустированный секретер, комод или зеркала в позолоченных рамах, которые мать привезла из родительского дома, давно было продано, чтобы возместить долги сэра Ричарда.

Мариста была уверена, в эту минуту граф думает о том, какой у них дурной вкус, забыв, что им пришлось оставить ему все свое имущество, и вновь почувствовала растущую ненависть к нему. Однако она явно недооценила его, так как он, словно прочтя ее мысли, промолвил:

— Вы говорили, ваш отец был спортсмен, но я вижу, он к тому же был весьма благороден, ибо честно оставил мне все, чем владел, и не предпринял попытки утаите что-нибудь для себя.

Это было так неожиданно, что Мариста едва не расплакалась.

— Как, жаль, что папенька не слышит вас в эту минуту! — воскликнула она. — Даже маменька считала, что он слишком честен — он не позволил нам взять хотя бы одну или две самые любимые картины… или еще что-нибудь из того, что, по его мнений, теперь принадлежит вам.

Граф ничего не ответил, и Мариста, помолчав, прибавила:

— Один из тех джентльменов, которым вы представили меня вчера вечером, сказал, что несколько картин, которые висят в коридорах, представляют немалую ценность.

— Разумно ли с вашей стороны говорить мне об этом? — вскинул брови граф. — В мое отсутствие вы могли бы пробраться в замок через один из ваших тайных ходов и забрать их.

Поскольку эта мысль уже приходила Маристе в голову и заставила устыдиться, она торопливо произнесла:

— Вероятно, ваш друг сказал вам о них.

— Так получилось, что нет, — ответил граф. — Вот видите, Мариста, и вы, пожалуй, излишне честны.

— Мне кажется, я уже говорила, милорд, — смутилась девушка, — Рокбурны всегда были.., очень.., гордыми.

— Это я уже понял, — заметил граф. — И тем не менее вы сказали, что готовы встать передо мной на колени, если это будет необходимо.

Его тон привел Маристу в замешательство.

Понизив голос, она спросила: