Читать книгу "Двурожденные. Книга 3. Браслеты Скорби - Брендон Сандерсон"

– Если позволите спросить, милорд, – проговорил лодочник. – Не хочу вас обидеть… но ваша одежда…

– Да? – Уэйн пригладил свою дикоземную куртку.

– С ней что-то не так?

– Что-то не так? – повторил Уэйн, и каждый звук, произнесенный им, был настолько пропитан благородным гневом, что тот едва не капал. – Что-то не так? Дружище, а следишь ли ты за модой?

– Я…

– Этот наряд создал Томтон Делакур собственной персоной! – провозгласил Уэйн. – Вдохновившись далекими северными землями. Высокая мода – вот что я скажу! Высочайшая. Алломант-стрелок и тот выше не прыгнет!

– Простите. Простите, милорд. Я ведь сказал, что не хочу вас обидеть!

– Нельзя просто сказать «не обижайтесь», а потом изречь нечто обидное! Это так не работает. – Уэйн уселся прямо, скрестив на груди руки.

Лодочнику хватило мудрости смолчать. Спустя десять минут пути настало нужное время.

– А теперь, – сказал Уэйн, словно обращаясь к самому себе, – нам надо остановиться у причалов Глимерин-пойнт. Затем проехаться вдоль Пояса Стансель…

Он позволил говору измениться, подмешав чуток Нобских трущоб. Заговорил невнятно, словно рот был набит ватой. Тамошние жители использовали слово «проехаться» практически для чего угодно. Примечательное словечко, да уж. «Проехацца!» Звучит словно намек на нечто грязное.

– Э-э, милорд?

– Хм? – отозвался Уэйн. – О, я просто перебираю свои дела. Мой племянник женится – ты мог слышать о свадьбе, про нее весь город болтает. Так много дел. Да уж, денек выдался подходящий, чтобы проехаться.

Говор был бандитский, но лишь самую малость, как лимон в хорошем горячем пунше. Уэйн подсунул его под аристократический акцент.

Лодочник занервничал:

– Вы сказали «Пояс Стансель»? Вообще-то, местечко не из приятных.

– Мне надо там рабочих нанять, – рассеянно проговорил Уэйн.

Лодочник явно разволновался. Постукивал ногой, двигал шестом быстрее, игнорировал оклики встречавшихся на пути коллег. Запахло чем-то нехорошим. Будто мясным пирогом, оставленным под диваном на пару дней. Работа на день? Немыслимая сумма? Может, это подстава? Притворился лордом, а сам заманивает его в трущобы, чтобы ограбить…

– Милорд! – воскликнул лодочник. – Я совсем забыл. Мне надо назад. Не могу работать целый день. Моя матушка… я ей нужен.

– Это еще что за чушь? – гневно спросил Уэйн. – Некогда мне слушать твой лепет! На поиски другой лодки я потрачу свое драгоценное время. Удваиваю оплату.

Вот теперь лодочник забеспокоился всерьез.

– Простите, милорд, – сказал он, шестом направляя гондолу к берегу канала. – Мне очень жаль. Не могу.

– Хотя бы отвези меня в Пояс Ста…

– Нет! – вскричал бедолага. – Нет, не могу. Мне надо спешить.

– Так-так, – пропыхтел Уэйн, выбираясь из лодки. – Никогда еще со мной не обращались подобным образом! И мы даже не одолели и половины пути до порта!

– Простите, милорд! – на полной скорости удаляясь от берега, крикнул лодочник. – Простите!

Заломив шляпу набекрень, Уэйн проверил знак, свисавший с фонарного столба. Отлично, добрался в точности туда, куда хотел, и не заплатил ни клипа! И, насвистывая, неспешно направился вдоль канала, высматривая лучшее подношение. Чего же пожелает его божество?

«Может, это? – подумал он, окидывая взглядом очередь к ларьку на колесах, в котором Старина Дент торговал жареной картошкой. – Попытка не пытка».

Уэйн неторопливо приблизился:

– Помощь не нужна, Дент?

Старик взглянул на него и вытер пот со лба:

– Пять клипов – маленький пакетик, восемь – большой, Уэйн. И не ешь ничего из запасов, а то я твои пальцы зажарю.

Уэйн с ухмылкой встал за прилавок, а Дент отвернулся к жаровне – помешивать следующую партию. Уэйн брал у клиентов деньги – и не очень-то много ел сам, – пока очередь не закончилась. Последним оказался франтоватый малый в ливрее привратника. Должно быть, работал в одном из отелей, что дальше по улочке. Хорошие чаевые дают на такой работе.

– Три больших, – сказал привратник.

Уэйн отсыпал ему картошки, взял деньги, потом чуть помедлил.

– А мелочи не найдется? – спросил он, демонстрируя банкноту. – У нас полно крупных денег.

– Наверное, есть. – Клиент заглянул в бумажник из кожи угря.

– Славненько, тут у нас двадцатка.

– У меня две пятерки и десять единиц. – Клиент выложил деньги на прилавок.

– Спасибо. – Уэйн взял их, потом помедлил. – Вообще-то, у меня много единичек. Можно мне ту десятку, которую я заметил у вас в кошельке?

– Хорошо.

Протянув горсть монет, Уэйн взял десятку.

– Эй, тут всего семь! – возмутился клиент.

– Ой-ой! – воскликнул Уэйн.

– Что ты творишь, Уэйн? – вмешался Старина Дент. – Вон в той коробке внизу есть еще сдача.

– Правда? – Уэйн проверил. – Ржавь! Ладно, может быть, отдадите мне мою двадцатку назад? – Он отсчитал привратнику тринадцать и высыпал ему в ладонь монеты и банкноты.

Клиент со вздохом вернул Уэйну двадцатку.

– Можно мне немного соуса к картошке?

– Конечно-конечно. – Уэйн выдавил соус в пакетики, рядом с картофелем. – Какой милый бумажник. Сколько за него хотите?

Привратник поколебался, глядя на свой бумажник.

– А я вам дам вот это, – предложил Уэйн, вытаскивая из-за уха цветок и протягивая его вместе с десяткой.

Пожав плечами, привратник отдал ему пустой бумажник, забрал банкноту и сунул в карман. Цветок он выбросил и ушел со своей картошкой, заметив напоследок:

– Придурок…

Уэйн подкинул и поймал бумажник.

– Ты его обсчитал, Уэйн? – спросил Старина Дент.

– В каком смысле?

– Ты заставил его дать тебе пятьдесят, а сам отдал сорок.

– Что? – Уэйн засунул бумажник в задний карман. – Ты же знаешь, я не умею считать до таких больших цифр, Дент. И вообще, в итоге я дал ему десятку просто так.

– За бумажник.

– Не-а, – возразил Уэйн. – Цветок был платой за бумажник. А денежку я отдал, потому что у меня откуда ни возьмись очутилась лишняя десятка, и я тут совершенно ни при чем. – Он улыбнулся, засунул в рот горсть чипсов и побрел прочь.

Бумажник был миленький. Божеству понравится. Бумажники ведь всем нужны, верно? Уэйн его вытащил, несколько раз открыл и закрыл, пока не заметил, что одна сторона потерлась.

Ржавь! Его обманули! Такое на роль подношения совершенно не годится. Он покачал головой. По одну сторону идущей вдоль канала прогулочной набережной просили милостыню двое беспризорников. Чуть дальше слышалась знакомая игра уличного музыканта. Уэйн находился недалеко от Глухомани, милой трущобы, и до него доносились отголоски ее особенного запаха. К счастью, почти все заглушал аромат, плывущий из близлежащей пекарни.