Читать книгу "Брачный договор - Мишель Ричмонд"

Поедая буррито, она рассказала, что провела ночь на берегу, куда пошла с серфером по прозвищу Гуфи и его друзьями из Бейкерсфилда.

– Такая холодрыга была. Мне пришлось спать рядом с каким-то вонючим парнем, которого звали Ди-Кей. Он весь обвешался ракушками, но я так замерзла, что мне было все равно.

– Что-то мне это совсем не кажется веселым, – заметил я. – Да и безопасным.

– Сначала было весело, потом – нет. Все кругом обдолбались. А у меня телефон сел. Мама недавно поменяла тарифный план, я даже еще новые номера запомнить не успела, так что позвонить с чужого телефона тоже был не вариант. А до ближайшего супермаркета дойти и правда опасно – по пляжу много всяких придурков ночью шатается. Утром я зашла в первое же попавшееся кафе, поставила телефон на зарядку, а там столько сообщений! Ну я и растерялась.

У меня сердце сжалось, когда я представил, что Изабель застряла ночью на пляже и не могла никому позвонить. Наверное, это я и имел в виду, когда говорил, что подростки сейчас инфантильнее, чем были мы в свое время. Мы-то запоминали телефоны родителей и свой домашний адрес еще до того, как начинали ходить в садик.

– Тебе правда нужно домой. Если не ради себя, то ради родителей. Хоть они и не ладят больше друг с другом, тебя-то они по-прежнему любят. Ты уже сама взрослая и понимаешь, что родители – тоже люди, и у них могут быть свои проблемы.

Изабель слушала молча, складывая пустую фольгу во все меньший по размеру прямоугольник.

– Я хорошо помню, как получил свой первый жизненный урок, – решился я наконец.

Подростки хорохорятся и окатывают вас презрением, но на самом деле они нуждаются в советах взрослых, ведь у тех больше мудрости и жизненного опыта. Потому-то их так и шокирует, когда взрослые ведут себя неправильно и выставляют свои недостатки и ошибки на всеобщее обозрение.

– Жизненный урок?

– Ну да, это когда случается что-то такое, что переворачивает тебе душу.

– Расскажите, – заинтересовалась Изабель.

– Когда мне было пятнадцать лет, у меня в жизни наступил сложный период. Я кое-что натворил, и мне хотелось исчезнуть. Я слонялся по городу, не зная, что теперь делать и куда податься, и случайно наткнулся на своего учителя английского языка. Странно было видеть его не в школе, не в пиджаке с галстуком, как обычно, а в джинсах и футболке. Вид у него был какой-то подавленный… Ну так вот, когда я написал тебе сообщение утром, я вспомнил своего учителя. Он тогда, наверное, тоже сразу понял, что я не просто так по городу брожу, и предложил угостить меня горячим шоколадом.

– Знакомо, – улыбнулась Изабель.

– Короче говоря, я рассказал ему о своих проблемах, а он не стал мне читать нотаций. Просто посмотрел на меня и сказал: «Знаешь, иногда приходится возвращаться по сожженному мосту». И больше ничего. В понедельник в школе он про ту нашу встречу и не вспомнил, просто спросил: «Ну что, вернулся?» Я ответил, что да, а он кивнул и сказал, что тоже. Я забыл многое из того, что учил в школе, но эти слова помню всю жизнь.

Когда мы с Изабель шли ко мне в офис, у меня зазвонил сотовый.

– Мама, наверное? – спросила Изабель.

Я кивнул.

– Ладно, – кивнула она. – Давайте договоримся. Если ваша жена научит меня краситься в выходные, то я пойду домой.

– Заметано, – согласился я. – Но правда, дай родителям еще шанс.

– Постараюсь.

Я ответил на звонок.

– Мы уже идем, – сказал я. – Подъезжайте к моему офису.

Пока мы ждали маму Изабель, я написал Элис сообщение:

«Спрошу кое-что?»

«Давай, только быстро».

«Можешь показать Изабель, как ты раньше красилась?»

«Не вопрос».

К нам подъехал синий мини-фургон. Я открыл Изабель дверцу.

– В субботу в девять утра, – сказал я.

Потом через открытое окно автомобиля продиктовал адрес и спросил разрешения у мамы Изабель, которая крепко обнимала дочь. К моей огромной радости, Изабель обняла ее в ответ.

22

За всю неделю Элис не сказала ни слова о браслете, только иногда задумчиво проводила пальцами по его гладкой серебристой поверхности. На работу она теперь надевала блузки с длинными рукавами; впрочем, не исключено, что это было связано с холодной погодой. А дома – кстати, она стала приходить пораньше – сразу переодевалась в какой-нибудь кружевной халат или майку с пижамными штанами.

После того обеда с Вивиан Элис стала гораздо заботливее. Если те, кто велел надеть ей браслет, хотели, чтобы она уделяла больше внимания нашим отношениям, то у них это получилось. Но возможно, они преследовали гораздо менее благородные цели, поэтому я все время следил за тем, что говорю, и в постели мы старались вести себя потише. И все же мне было очень хорошо: мы вместе готовили еду и не спеша ужинали, валялись на диване, смотрели «Оголтелую пропаганду», ели мороженое, и еще у нас был великолепный секс.

Когда Изабель пришла к нам в субботу утром, то первым делом сказала Элис:

– Ой, как мне нравится ваш браслет! Где вы его купили?

Элис посмотрела на меня и улыбнулась.

– Друзья подарили.

Изабель принялась готовить тосты, как и обещала. Элис включила музыку и легла на диван с газетой. В старой футболке с логотипом рок-группы и в рваных джинсах, она выглядела как моя подружка Элис, а не как моя жена-юрист Элис.

Когда мы завтракали втроем, у меня возникло чувство, что я перенесся в будущее. Наверное, вот так же мы будем сидеть за столом со своим собственным ребенком через много лет, когда позади останутся и подгузники, и колыбельные, и первые шаги, и детский сад, и первая поездка в Диснейленд, и детские болезни, а еще миллионы объятий и поцелуев, тысячи детских истерик и капризов – в общем, все то, что составляет детскую жизнь от рождения до подросткового возраста. Как же было бы здорово! Хотя я, конечно, понимал, что со своим ребенком будет гораздо сложнее. С Изабель нам легко и просто, потому что у нас нет с ней совместного прошлого: не мы ее разочаровали, и не от нас она сбежала, заставив сходить с ума от беспокойства. И все же я так отчетливо увидел эту картинку: субботнее утро, семья из трех человек…

После завтрака Элис устроила Изабель обещанные «курсы макияжа». Та включила старый концерт Элис на принесенном с собой ноутбуке и сказала:

– Вот как тут хочу.

– Серьезно? – рассмеялась Элис. – В две тысячи третьем я слишком сильно подводила глаза.

Я оставил их одних, а сам сел с книжкой в гостиной. До меня иногда доносился их смех, и я тоже радовался, будто мы и впрямь были той идеальной семьей из моей мечты. Похоже, именно в этом нуждалась сейчас Изабель, а может, и Элис – трагедия собственной семьи, о которой она редко говорила, но которая по-прежнему порой омрачала ее мысли, все же подточила ее веру в семью. Я же, глядя на то, как она общается с Изабель, не сомневался, что из нее выйдет прекрасная мать.