Читать книгу ""Никогда против России!" Мой отец Иоахим фон Риббентроп - Рудольф Фон Риббентроп"

Энтони Иден, посетивший 19 февраля 1934 года Берлин, чтобы обсудить с немецкой стороной британское предложение, нашел готового к разговору Гитлера, который сделал встречные предложения лишь в вопросе авиационных вооружений. Он был готов ограничить мощь немецких военно-воздушных сил до 30 % совокупных военно-воздушных сил своих соседей, притом она не должна была превосходить 50 % мощи французского воздушного флота. Он собирался совершенно отказаться от бомбардировщиков. Однако Германия должна была бы получить право немедленно начать соответствующую подготовку, что, по причине времени, требующегося для создания военной авиации, являлось оправданным[82].

17 марта 1934 года французское правительство отвергло также британские предложения компромисса. Политика французского правительства, упорствовавшего в отказе пойти на благоразумные уступки рейху, была необъяснима. Оно повязало себя Версальским договором, воспринятым как догма, упустив шанс удержать Гитлера на определенном, контролируемом уровне вооружения. Если бы он нарушил соглашения, противная сторона имела бы возможность раньше среагировать соответствующим образом, ее превосходство в вооружении было огромно и, таким образом, она всегда располагала бы средствами ультимативно принудить Германию к соблюдению договоренностей. Так как Гитлер изъявил согласие допустить контроль, куда включались даже СА, СС и Имперская трудовая повинность, тайное вооружение явилось бы неосуществимым. Согласие на контроль Гитлеру далось не тяжело, так как действительно до самого начала войны никакого допризывного военного обучения этими, по мнению французов, «военизированными формированиями» не производилось. Вполне возможно, что Рем носился с планами слить СА и рейхсвер в милиционную армию; однако даже до попытки реализовать эти планы дело не дошло. После расстрела Рема СА зачахли, деградировав до «кружка завсегдатаев пивной». Неиспользование потенциала СА и, до определенной степени, также Гитлерюгенда для начального военного обучения и переподготовки, относится к явным недочетам в смысле последовательного вооружения, в них нужно скорее упрекнуть Гитлера. Однако эти просчеты можно привести и как доказательство того, что как раз на военное столкновение он не рассчитывал. Принимая во внимание геополитическую ситуацию рейха, очерченную выше, сложно обойти признание его готовности к компромиссу как далеко идущей. Повторное отклонение немецких предложений вызвало у Гитлера сомнение в осуществимости немецкого равноправия на пути переговоров соглашением с Великобританией и Францией.

16 апреля 1934 года правительство рейха вручило Идену в ходе его визита в Берлине для передачи британскому правительству меморандум с изложением ранее устно сделанных предложений. Текст, ввиду его важности, стоит привести здесь дословно[83]:

«Правительство рейха не может ждать два года до получения безопасности воздушных рубежей при помощи средств, представляющихся ему для этой цели необходимыми. С момента вступления соглашения в силу оно желает иметь воздушный флот в составе самолетов с ограниченным радиусом действия и при полном отсутствии бомбардировщиков. Мощь этого воздушного флота не должна превосходить 50 % французского воздушного флота в метрополии и в колониях или 30 % всех военно-воздушных сил примыкающих к Германии держав, причем из обоих чисел должно быть взято наименьшее.

Правительство рейха готово установить меры, гарантирующие невоенный характер СА и СС. Оно, далее, готово передать осуществление этих мер под надзор контрольной комиссии. Под этими мерами имеются в виду следующие:

1. СА не должны иметь оружия.

2. Они не должны обучаться обращению с оружием.

3. Они не должны сосредотачиваться или проходить обучение на военных полигонах.

4. Они не должны ни прямо, ни косвенно обучаться армейскими офицерами.

5. Полевые учения, так же, как и участие в них отдельных лиц, должны быть запрещены.

Немецкое правительство добровольно соглашается с тем, что разоружение других держав начнется лишь по истечении пяти лет после подписания соглашения. Правительство рейха принимает также все другие условия британского меморандума, включая учреждение контроля».

Отклонение Францией переговоров на этой основе лорд Лотиан назвал «“нет” рокового исторического значения»! В этой оценке он не был одинок. Французский посол в Берлине, Андре Франсуа-Понсе, советовал своему правительству 9 апреля, согласно его воспоминаниям, поймать Гитлера на слове:

«(…) Было ясно, как день: если не прийти к соглашению, позволяющему рейху ограниченное перевооружение под международным контролем, Гитлер рассматривал себя свободным от всяких обязательств по отношению к Версальскому договору и вооружался по собственному усмотрению, без ограничения и контроля, опираясь на восторженное одобрение своего народа»[84].

Примечательным в утверждении Франсуа-Понсе является то, что он вместе с тем подтверждает обязательство стран — гарантов Версальского договора разоружиться со своей стороны. У Барту он встретил якобы взаимопонимание в этом вопросе, но резкий отказ у Андре Тардье, некогда советника Жоржа Клемансо, и премьер-министра Гастона Думерга. Бельгийский министр иностранных дел Эмиль Вандервельде, кстати, заявил уже в 1931 году в Лиге Наций:

«Либо другие державы должны сократить свои армии в отношении к рейхсверу, либо мирный договор окажется неустойчивым и Германия заявит право иметь вооруженные силы, способные защитить неприкосновенность ее территории».

Отец выразился, впрочем, однажды в моем присутствии, он считает Франсуа-Понсе умнейшим французским политиком, однако недругом Германии, хотя Гитлер и любил его, при случае они по-дружески каламбурили между собой. От матери я слышал, после западной кампании Гитлер имел в виду Франсуа-Понсе в качестве посла правительства Виши в Берлине, однако отец имел сомнения в связи с принципиальной установкой Франсуа-Понсе по отношению к Германии. Кто знает, возможно, благодаря этому Франсуа-Понсе избежал затруднений после войны. Мать рассказала мне также, отец предложил Гитлеру освободить одного из сыновей Франсуа-Понсе, оказавшегося в немецком плену.

7 марта 1934 года глава бельгийского правительства, Шарль де Брокевиль, выступив перед бельгийским сенатом с достойной внимания речью, заявил:

«Всю горечь положения я ощущаю так же сильно, как и Вы. Она является следствием большого заблуждения людей, не заметивших в Версальском договоре уроков и правды истории и полагавших, что можно удержать великую нацию на неопределенный срок в состоянии разоружения. Мы должны распроститься с этой иллюзией. Неизменный закон истории гласит, что побежденный рано или поздно восстанет вновь…»