Читать книгу "Леонардо да Винчи. Опередивший время - Николай Непомнящий"

1. Я умею делать мосты, очень легкие, прочные, легкопереносимые, с которыми можно преследовать неприятеля или отступать перед неприятелем, а также и другие, подвижные, без труда устанавливаемые и снимаемые. Знаю также способы сжигать и уничтожать мосты неприятеля.

2. Я знаю, как при осаде неприятельского города спускать воду изо рвов, перебрасывать бесчисленные мосты, делать щиты для прикрытия атак, лестницы и другие осадные орудия.

3. Item, если по случаю высоты укреплений или толщины стен осажденный город не может быть подвергнут бомбардировке, я знаю способ, как разрушить любую крепость, если только она не построена на скале.

4. Я умею также отливать пушки, очень легкие и легкопереносимые, заряжать их мелкими камнями, и они будут действовать подобно граду, а дым от них будет вносить великий ужас в ряды неприятеля, причинять ему огромный урон и расстройство.

5. Item, я знаю способы, как путем подкопов и извилистых подземных ходов, бесшумно проложенных, выходить к определенному пункту, хотя бы пришлось проходить под рвами или под рекой.

6. Я могу сделать закрытые безопасные и непроницаемые колесницы, которые, врезываясь в ряды неприятелей со своей артиллерией, смогут прорвать их строй, как бы они ни были многочисленны. А следом за ними может двигаться беспрепятственно и не неся урона пехота.

7. Item, в случае необходимости могу сделать бомбарды, мортиры и огнеметные приборы, очень красивой формы и целесообразного устройства, непохожие на обычные.

8. Там, где неприменимы пушки, я могу сделать катапульты, манганы, стрелометы и другие орудия, Также действующие не обыкновенно и не похожие на обычные; словом, смотря по обстоятельствам, могу сделать бесконечное количество разнообразных наступательных и оборонительных приспособлений.

9. А в случае, если военные действия будут происходить на море, я могу сделать много всяких вещей, чрезвычайно действительных как при атаке, так и при защите, например суда, которые будут выдерживать действие самых больших пушек, пороха и дыма.

10. В мирное время, думаю, смогу не хуже всякого другого быть полезным в постройке общественных и частных зданий и в переброске воды из одного места в другое.

Item, я могу выполнять скульптурные работы из мрамора, бронзы и гипса, а также как живописец могу не хуже всякого другого сделать какой угодно заказ.

И еще могу взять на себя работу над скульптурой "Коня", которая принесет бессмертную славу и вечную честь блаженной памяти вашему отцу и светлейшему дому Сфорца.

Если же что-либо из перечисленных выше вещей показалось кому-нибудь невозможным или невыполнимым, я вполне готов сделать опыт в вашем городе или в другом месте по указанию вашей светлости, почтительнейшим слугой которого я пребываю".

Данное письмо имеет важнейшее значение для понимания жизни и устремлений Леонардо.

В записях Леонардо сохранился список вещей, которые он захватил с собой при переезде. В нем упоминаются "множество цветов, нарисованных с натуры", "несколько святых Иеронимов", "рисунки печей", "восемь святых Себастианов", "множество старушечьих шей, множество стариковских голов, множество полных рисунков обнаженных тел, множество ног и других зарисовок" и далее: "Законченная Мадонна. Другая почти в профиль". "Другая" Мадонна — это "Мадонна Литта", ныне находящаяся в Эрмитаже в Санкт-Петербурге.

Серебряная лира

Вазари рассказывает, что в дар Лодовико Сфорца Леонардо привез с собой "инструмент, который смастерил собственноручно, большей частью из серебра, в виде лошадиной головы, — вещь странную и новую, обладавшую гармонией большой силы и величайшей звучностью; этим он одержал верх над всеми музыкантами, сошедшимися туда для игры на лире".

Узнав о столь удивительных дарованиях Леонардо, "герцог до такой степени пленился его достоинствами, что прямо-таки невероятно". Леонардо был приглашен на работу к миланскому двору и в 1483 г. перебрался в Милан, захватив с собой двух своих учеников — Томазо Мазини по прозвищу Зороастр и Аталанте Мильоротти, также бывшего превосходным музыкантом.

В Леонардо было скрыто так много обаяния, а помимо талантов и знаний у него имелось так много способностей салонного характера, что, как только он стал ближе ко двору, он сейчас же сделался общим любимцем.

В Милане Леонардо сразу же оказался в придворной среде. Первое время он, вероятно, вынужден был держать себя очень настороженно и затратил немало усилий, чтобы приспособиться к совершенно новым условиям жизни в шумном придворном обществе блистательного миланского двора. Ему сразу же пришлось принимать немалое участие и в подготовке некоторых празднеств, для чего требовались его услуги как художника.

Поэтому первое время по прибытии в Милан он не занимался делом, ради которого был приглашен.

В центре придворного водоворота

Во Флоренции отсутствовала пышная придворная жизнь. В обширном палаццо Медичи на виа Ларга, выстроенном Микелоццо, украшенном фресками Беноццо и скульптурами Донателло, не было двора. Собирались в покоях Лукреции Торнабуони, матери Лоренцо. Встречались в покоях самого Лоренцо Медичи, но все проходило без всякого церемониала, попросту, без пышности, но зато вполне пристойно. Это не значит, что Лоренцо был святым. Вовсе нет. Но он развлекался потихоньку, вне дома, чтобы не прогневить чопорную и строгую супругу, Клариче Орсини.

Леонардо знал, как знал любой чесальщик шерсти во Флоренции, о том, как живут в доме на улице Ларга, но он не был туда вхож: в лучшем случае он побывал там раз-другой, вызванный Лоренцо. А в Милане он попал в настоящий придворный водоворот. И оказалось, что для той бурной жизни, какая шла при дворе, он самый подходящий человек.

Леонардо вписывался в светский бомонд уже благодаря одной своей внешности. Идеалы красоты не только женской, но и мужской становились в то время любимым предметом светских и придворных бесед. Леонардо представлял собой готовый образец идеально красивого человека. Жизненные силы кипели в нем и, казалось, на глазах у всех выявляли те многочисленные таланты, которые уживались в нем так гармонично и распространяли вокруг него такое неотразимое очарование. Леонардо был силен и ловок: в физических упражнениях ему не было равных. Ему сопутствовала слава большого художника и разностороннего ученого. Он чудесно пел. Играя на своей серебряной лютне, имевшей форму лошадиной головы, он одержал победу над всеми музыкантами. Он отлично импровизировал под музыку. При случае он мог написать сонет или балладу не хуже, чем Беллинчони, что, правда, было не особенно трудно.

Он сразу становился центром внимания общества, если хотел и если не старался избегать людей: "причуды", говорили одни; "кокетство", с улыбкой замечали дамы; "нелюдимость", ворчали соперники. Зато, когда Леонардо оставался в компании придворных дам и кавалеров, он царил безраздельно. Он был мастер вести какую угодно беседу: серьезную, легкомысленную, ученую, пустую и всегда был одинаково блестящ.

По-видимому, он иной раз готовился к таким беседам. Это подтверждают записанные им "фацетии" и "пророчества".