Читать книгу "Рядом с Джоном и Йоко - Джонатан Котт"

Но были и беззаботные, забавные моменты вроде тех, когда Джон и Ринго играли в чревовещателей и пародировали друг друга.

Джон: Богнор-Регис — это тартан, покрывающий Йоркшир. Рутланд — самый маленький округ. Скарборо — шарф колледжа.[83] А царица Савская носила лифчик на поролоне.

Ринго: Не знал об этом.

Джон: Не знал? Да тебя там тогда не было. Клеопатра занималась производством ковров.

Ринго: Не знал об этом.

Джон: Джон Леннон…

Ринго: Патриот!

Джон: Не знал об этом…

А еще были моменты восторга и романтические эпизоды, когда в звуковом павильоне Джон и Йоко вальсировали на студийном полу, словно зыбкие тени при приглушенном свете, а Джордж заунывно пел: «И всю ночь напролет — только я, мне, мое».[84]

Чтобы завершить работу над фильмом, Beatles согласились дать последний публичный концерт. Раньше они говорили, что концерт должен пройти в амфитеатре в Тунисе, у подножья египетской пирамиды, в Ливерпульском кафедральном соборе, в здании Парламента или даже на борту океанского лайнера, чтобы можно было «спеть припев на фоне восходящего солнца». Когда до принятия окончательного решения оставалось всего несколько дней, Джон сказал: «Давайте уже определимся, где — в Пакистане, на Луне… я буду там, где надо, пока вы меня не бросите. Вы удивитесь, что из всего этого может получиться». А затем, отчаявшись, он вдруг выдал: «Мне нравится мысль сыграть концерт в психушке».

По умолчанию было решено провести импровизированное выступление прямо на крыше пятиэтажного здания Apple Corps, как если бы они черпали вдохновение в классической песне Гарри Гоффина Carole King, герой которой, обнаруживший, что мир слишком большой, чтобы выстоять перед ним, карабкается на крышу поближе к звездам, и все, что ему нужно, это «просто плыть в космосе». Но концерт чуть не сорвался. «Через десять минут мы должны были начинать, — вспоминает Линдсей-Хогг. — Битлы уже сидели в маленькой комнатке на последнем этаже и все еще не были уверены, что выйдут. Джордж этого не хотел, Ринго уже тоже заговорил, что не видит во всем этом смысла. А затем Джон сказал — да вашу ж мать, давайте сделаем это!»

Был холодный ветреный день, и казалось, что на обдуваемой ветрами крыше Beatles стоят как на верхней палубе корабля. На Поле был смокинг, Джордж завернулся в темное лохматое пальто, Ринго влез в оранжевый прорезиненный макинтош, Джон напялил коричневую меховую шубу Йоко, а Билли Престон, игравший в группе на клавишных, надел коричневый кожаный пиджак. Стоя внизу, на улице, я восторженно слушал 42-минутный концерт, который, несмотря на все предшествующие ему сочившиеся ядом репетиции, начался со страстного вступления — с песен I’ve Got a Feeling, Don’t Let Me Down, Dig a Pony, а также с невероятного исполнения One After 909, которую Джон и Пол, снова казавшиеся братьями по оружию, написали за двенадцать лет до того — когда еще были простыми подростками, одурманенными Чаком Берри и Бадди Холли. Когда Beatles со второго такта начали Get Back, отряд лондонских бобби в голубых шлемах, отвечая на жалобы впавших в ярость бизнесменов из соседних офисных зданий, поднялся наверх и прекратил выступление. И, когда Пол и Джордж сняли гитары, Джон шагнул вперед, встал перед съемочной группой и сказал: «Я хотел бы сказать вам спасибо от лица Beatles и от себя лично, и я надеюсь, что мы прошли прослушивание». Это был последний раз, когда Beatles выступали на публике вместе.

* * *

20 сентября 1969 года Джон, Пол, Джордж и Ринго вместе со своим менеджером Алленом Кляйном собрались в зале совещаний Apple, чтобы обсудить дальнейшие планы группы. В конце как гром среди ясного неба прозвучало заявление Джона, которое быстро облетело весь мир, — о том, что он покидает группу. «Я создал группу, я ее и расформировал, вот так просто», — сказал он. (Остальные битлы официально не подтверждали факт разрыва до 31 декабря 1970 года, когда Пол подал заявление о прекращении деятельности группы.) У Джона было все, в чем он нуждался. Он был музыкантом и не собирался оглядываться назад. «После всего этого, — вспоминала Йоко в интервью Филиппу Норману, — мы вышли из машины, и Джон повернулся ко мне и сказал: „С Beatles покончено. Теперь есть только ты, хорошо?“» Отныне Джон жил в духе американской кантри-песни Джимми Роджерса You and My Old Guitar: «В захолустье ли, в большом ли городе, неважно где — я счастлив, если со мной рядом ты и моя старушка-гитара».[85]

Английский писатель Сэмюель Джонсон говорил, что, когда мужчина устает от Лондона, он устает от жизни. Но Джон только просыпался, его манила новая жизнь, и постепенно его и Йоко все больше влекло за границу, в Имперский город.[86] Он часто говорил о том, что «выпустился» из Ливерпуля в Лондон, а из Лондона в Нью-Йорк, и даже сравнивал бруклинский акцент с ливерпульским диалектом. «Я должен был родиться в Нью-Йорке, — говорил он Яну Винеру. — Я должен был родиться в Гринвич-Виллидж, там мое место. Почему я родился не здесь? В xviii веке таким был Париж. А Лондон, думаю, никогда таким не был, за исключением разве что умудренной писательской среды тех времен, когда там жили Уайльд, Шоу и прочие. Все устремляется к центру». А Йоко как-то раз сказала, что «даже когда Джон был в Ливерпуле и в Лондоне, он показывал мне знаменитую обложку пластинки, на которой Дилан гуляет с той девушкой [имеется в виду Сьюз Ротоло и обложка пластинки The Freewheelin’ Bob Dylan], и говорил: „Это должен был быть я. Я должен был быть ньюйоркцем“».

Из-за того что в 1968 году Британский суд осудил Леннона за хранение марихуаны, Джону с Йоко выдали только «временные туристические визы» в США, и они истекали в феврале 1972 года — Йоко не получила американского гражданства, а ее предыдущая грин-карта была уже недействительной. До того как они прописались в Гринвич-виллидж в ноябре 1971 года, они приезжали в Нью-Йорк часто, но ненадолго. В декабре 1970-го они впервые приехали в город как пара — Йоко, которая жила в Нью-Йорке с 1956-го по 1966-й, не возвращалась туда четыре года. «Я страшно переживал, — вспоминал позже Джон, — это было похоже на приезд в родной город жены». Когда он, будучи участником Beatles, приезжал в Нью-Йорк, то мог видеть улицы лишь сквозь окна лимузинов, а теперь Йоко показывала ему свой город — брала его на прогулки в Центральный парк и вдоль Гудзона, исследовала вместе с ним еще не облагороженный Ист-Виллидж и показывала свои любимые тайные уголки. «Йоко заставляла меня гулять по улицам, паркам и скверам и изучать каждую трещинку, — рассказывал Джон. — Можно сказать, что я влюбился в Нью-Йорк, стоя на углу двух улиц». Джон и Йоко навещали некоторых старых друзей Оно в центре и пробирались на дневные сеансы в кино — то, чего Джон не мог позволить себе в Лондоне. Они смотрели «Дневник безумной домохозяйки» и «Любовников и других незнакомцев». Они даже сняли два собственных фильма для миникинофестиваля в театре Elgin.