Читать книгу "Вопросительные знаки в "Царском деле" - Юрий Жук"

К февралю 1918 года некоторые из членов банковской программы столкнулись с серьёзными затруднениями, о чём свидетельствует следующая телеграмма:

(№ 411): 10/2/1918

«… Кейес (ref. 369) говорит, что в банковской программе задействованы Y (Ярошинский), X и Z (двое неизвестных), Поляков. Программа задержана, поскольку (1) X находился в тюрьме. (2) Поляков не может быть проинформирован о политических целях. Повидавшись с X, Р искренно вошел (в дело). Но продолжает осуществлять политику по приобретению Банка, но ему необходимо немедленно получить 500 000 фунтов стерлингов. Договорились о следующем: Мы выплачиваем Y в Лондоне 500 000 фунтов в качестве займа под 3,5%. Он передает (переводит) X акции стоимостью r 35 m. Правление, осуществляющее контроль над всеми банками и т.п., будет состоять из Y и X (или Z) плюс двое нас. Чтобы придать делу вид коммерческой сделки, процент будет составлять 5,25 вместо 3,5».

«X», о котором Кейес сообщает, что он находится в тюрьме – это председатель Сибирского акционерного коммерческого банка Н. Н. Покровский. Его банк входил в число принимавших участие в банковской программе, а сам Н. Н. Покровский был первым из тех, кто через К. И. Ярошинского смог приблизиться к полковнику Кейесу. (Теперь он содержался большевиками в заключении за отказ от передачи денежных средств для Русского Красного Креста.) А бывший Министр земледелия А. В. Кривошеин, который в телеграмме Кейеса был упомянут как «Z», находился неизвестно где, в силу чего Кейес и известил МИД Великобритании о том, что «программа задержана».

Следствием неучастия в деле Н. Н. Покровского и А. В. Кривошеина стало то, что МВД Англии предложило, чтобы г-н Поляков, который был связан с Сибирским акционерным коммерческим банком, был введён в договор. Британский командующий в северной России генерал Пул, познакомившись с Поляковым, настаивал на его введении в программу, но это предложение встретило сопротивление в лице Теренса Кейеса, который, как видно из приведенной телеграммы, заявил, что Полякова не следует информировать о её политических целях…

Политическая подоплёка и те цели, о которых, по мнению Кейеса, не должен был знать Поляков, могли быть на самом деле связаны с приближающимся свержением большевиков и возможным освобождением Царской Семьи, для чего Кейесу нельзя было привлекать внимание ко всем перемещениям финансовых средств настолько, насколько это было возможно. А в этом случае непредумышленная настойчивость Пула по введению Полякова в суть дела могла испортить всю операцию…

После своего включения в программу, Поляков почти сразу же сумел привлечь недружелюбное внимание к этому рискованному предприятию со стороны тех лондонских партий, которые ничего прежде не знали о нём, так как активно настаивал на более высоких процентных ставках, всерьёз полагая, что этот перевод денег и в самом деле был займом для К. Ярошинского. Это пристальное внимание повлекло за собой разрушительные последствия, свидетельствующие о том, что генерал Пул не имел полной информации о конечных политических целях этой банковской программы, в противном случае он, конечно же, не стал бы предлагать Полякова для участия в данном предприятии. И это утверждение в дальнейшем полностью подтвердилось, когда в конце весны 1918 года С. Рейли будет послан на смену Хью Личу – британскому агенту, который начал слишком много говорить об этой программе. И теперь становится окончательно ясно, что генерал Пул не входил в круг посвящённых, поскольку в апреле, то есть вскоре после прибытия С. Рейли, он получил телеграмму, в которой его впервые проинформировали, что С. Рейли прибыл с секретной миссией:

«Два следующих офицера заняты на специальной секретной службе и не должны упоминаться в официальной корреспонденции или перед другими офицерами, кроме тех случаев, когда этого совершенно не удастся избежать. Лейтенанты Митчелсон и Рейли».

Первоначальный план предусматривал приобретение К. Ярошинским Русского коммерческого и индустриального банка, Русского банка иностранной торговли, Киевского частного банка, Объединённого банка и Международного банка. Полковник Кейес с явного согласия британского поверенного в делах сэра Фрэнсиса Линдли (который был прикреплён к Английскому посольству в Петрограде и который с самого начала принимал участие в осуществлении двойной политики), координировал прохождение денег через банки «Лондон Сити» и «Мидлэнд» от имени Хью Лича. Так, в соответствии с телеграммой № 910 от 13 февраля 1918 года: «Линдли попросил нас перечислить на счёт г-на Лича 285 715 фунтов 5 шиллингов 8 пенсов в Лондон Сити и Мидлэнде».

Только за неделю до этих перечислений в Англию была направлена телеграмма, в которой говорилось, что «…Кейес вместе с Пулом и большевиками работает над банковской программой». Но на данном этапе Пул знал только о финансовом и военном аспектах этой программы, и, вместе с тем, он был одним из тех «посвящённых», кто ничего не знал о её политических целях. При данном раскладе сложившаяся ситуация выглядит более чем забавно: «большевики» и В. И. Ленин (что несомненно!) принимают участие в налаживании банковской структуры, главной целью которой служит их свержение, но только после того, как Царская Семья будет вывезена (Телеграмма № 522 от 19 февраля 1918 года):

«Кейес докладывает о германских попытках скупки (акций) Сибирского банка. Y (Ярошинский. – Ю. Ж.) с помощью нашего правления сохранил контроль. Y должен был выкупить некоего держателя [акций] в Московском банке, по просьбе Ленина [который говорит, что] 500 000 фунтов недостаточно для приобретения англо-русских (акций). Кейес обещал ему ещё 500 000 фунтов, если он выкупит Сибирские».

Отсюда следует, что Ленин ещё раз потребовал 500 000 фунтов после того, как уже получил 500 000 фунтов для выплат «прогерманским держателям акций». А ведь 3 марта (то есть через несколько дней после того, как В. И. Ленин получил деньги) большевики подписали с немцами Брест-Литовский мирный договор, выводящий Россию из Первой мировой войны, после чего приступили к формированию своей собственной Красной Армии.

В это же самое время на территории России находились в плену около 40 000 чешских солдат и офицеров. А поскольку Россия официально вышла из войны, близкий друг Ч. Крейна Томаш Масарик начал переговоры с большевиками, ставившие своей целью разрешение для этих военнопленных безопасно проследовать через Урал, Сибирь и Дальний Восток для дальнейшего соединения с армиями союзников во Франции. (Впоследствии это обстоятельство сыграет важную роль в судьбе Царской Семьи и других находящихся на Урале членов Дома Романовых.)

Вскоре после 3 марта 1918 года МИД Англии телеграфировало об отсрочке дополнительного финансирования до возвращения полковника Кейеса в Лондон. Через пять дней после этого Линдли сказал: «Те перечисления, которые уже были сделаны, делают необходимым, чтобы в выплатах не было задержек». Но уже к 6 марта 1918 года появилась телеграмма без номера, извещающая, что

«…в Англии открыта кампания против Русского Коммерческого и Индустриального банка, в которой HMG (Правительство Его Величества – Ю. Ж.) заинтересовано в программе К (Кейеса – Ю. Ж.)».