Читать книгу "Петр Столыпин. Крестный путь реформатора - Виктор Воронин"

Однако попытки Столыпина сохранить порядок в губернии всё более напоминали тушение пожара на торфяных болотах. За 1905 год в губернии произошло почти 900 крупных аграрных беспорядков и было сожжено более 40 процентов помещичьих усадеб. Можно было загасить один очаг беспорядков, но тут же, словно из-под земли, в других местах вырывались новые языки пламени. И если в 1904 году речь шла о выступлениях крестьян, часть из которых имела стихийный или полустихийный характер, то в следующем году в губернии начался целенаправленный террор со стороны эсеров и анархистов по отношению к представителям власти. Летом сам губернатор несколько раз чудом избегает неминуемой смерти. В самом центре Саратова, на Театральной площади в него бросают бомбу, а при поездке в Балашовский уезд эсеровский боевик трижды почти вплотную стреляет в губернатора. В Столыпина также стреляют из засады во время поездки по губернии, но после этого он лишь иронически замечает: «Сегодня озорники стреляли в меня из-за кустов».

Петр Аркадьевич оставался равнодушным к угрозам его жизни, хотя смерть неоднократно была буквально в шаге от него. Например, однажды, когда губернатор пытался успокоить возбужденную толпу, стоящий прямо перед ним человек вдруг вынул из кармана револьвер и направил на него. Столыпин, у которого на лице при этом не дрогнул ни один мускул, глядя в упор на хозяина револьвера, распахнул пальто и просто сказал:

— Стреляй!

И поразительно, но революционер в растерянности опустил оружие, и револьвер вывалился у него из рук.

Многократно отказываясь от охраны, Столыпин не только показывал презрение к смерти и отвагу. Этим он хотел продемонстрировать, что представитель высшей власти не может позволить показать свой страх перед террористами. Психологически это полностью идентично его словам, которые он позже произнес в Государственной думе: «Не запугаете!»

В этом отношении характерен другой случай, уже петербургского периода. Как-то Столыпин с детьми плыл по Неве на катере, и мост, под которым они проплывали, переходила шумная демонстрация с красными флагами. Насмерть перепуганные дети спрятались под лавку, и отец им наставительно сказал: «Когда в нас стреляют, дети, — прятаться нельзя».

Лишь по указанию из Петербурга Столыпин в конце 1905 года разрешает охране сопровождать себя, но и то это было больше символически. Но, возможно, Петр Аркадьевич слишком самоуверенно заявлял: «Революционеры знают, что если хоть один волос падет с моей головы, народ их всех перережет».

Наружная полиция, жандармы, охранное отделение были растеряны и, несмотря на жесткие указания губернатора, не могли справиться с волной террора. Хотя Столыпин, конечно, понимал, что это не их вина — при всем желании нельзя было покончить с революционным террором в одной губернии, когда он захлестывал всю империю.

И вот новый акт террора, произведший на губернатора особенно тяжелое впечатление. 22 ноября 1905 года прямо в губернаторском доме эсеровская террористка Анастасия Биценко убивает присланного для помощи в организации подавления аграрных беспорядков бывшего военного министра генерал-адъютанта Виктора Викторовича Сахарова. Это ей удалось без малейших усилий. Убийца просто пришла на прием к генералу (досмотреть ее никто и не подумал!) и выстрелила в него несколько раз из браунинга. Последние слова боевого генерала, участника Русско-турецкой войны, были: «Не успел…» Показательно для характеристики «кровожадности» тогдашнего строя то, что террористка избежала смертной казни и свою заслуженную пулю получила уже во время сталинского Большого террора в 1938 году «за принадлежность к эсеровской террористической организации»…

Эта смерть еще и потому была так тяжела для Столыпина, что он надеялся на генерала Сахарова как на военачальника, который лично на себя возьмет командование войсками при подавлении беспорядков. Как откровенно писал Петр Аркадьевич: «Я рад приезду Сахарова — всё это кровопролитие не будет на моей ответственности (Столыпин имеет в виду именно моральную ответственность. От обычной он никогда не бегал. — Авт.). А еще много прольется крови».

И при всем этом Столыпин остается на своем посту, хотя еще в марте 1905 года у него была прекрасная возможность покинуть беспокойную губернию и занять в Петербурге престижное и значительно более высокооплачиваемое место. Министр финансов (и будущий премьер) Владимир Николаевич Коковцов предложил саратовскому губернатору возглавить Крестьянский банк. Почему именно Столыпину — понятно. Петр Аркадьевич неоднократно говорил о необходимых изменениях в аграрной сфере и особое внимание при этом отводил Крестьянскому банку, который должен кредитовать создание самостоятельных крепких хозяйств. Столыпин был вызван в Петербург и о разговоре с Коковцовым оставил подробную запись: «Вот существо его и моей речей: я остановился на Вас, сказал он, так как слышал о Вашей деятельности и энергии, доложил Государю, назвав 2 имени, и Государь сказал, что выбор Вас будет самый лучший, так как у Вас твердо определенные взгляды и богатая энергия. Булыгин отпускает Вас неохотно и сказал, что решение вопроса зависит исключительно от Вас, решайте. Я ответил, что был удивлен предложением, хотел бы знать, что он от меня ждет, что я человек идеи, что служить делу, которому не верю, я не пойду, что я желаю знать, узко ли кредитное учреждение Крестьянский банк или государственно землеустроительное и затем, что я хочу выяснить еще у министра внутренних] дел вопрос, насколько удобен уход мой в тяжелый для губернии момент.

На это он мне сказал, что он смотрит на Крестьянский банк довольно широко, хотя не увлекается мыслью, что банк может разрешить вопрос о землепользовании крестьян во всем объеме, тем более, что теперь война и нет денег, но что если он наметил меня, то оттого, что желает подойти к разрешению этого вопроса. Если бы было иначе, я взял бы одного из жаждущих этого места: Авраама ради Исаака, Исаака ради Иакова и т. д., ничего нет легче. В смысле самостоятельности на мой вопрос, не обращусь ли я в подмастерье, он мне ответил, что я буду хозяином дела, самая легкая и отдаленная подчиненность мне, министру, доклад раз в неделю, я, дескать, начальнического тона никогда не принимаю, о всех спорных вопросах всегда столкуемся…

На мое сомнение, что, уйдя из своего министерства, я сжигаю корабли и, если мне тут не понравится, то опять труден будет переход в губернаторы, он ответил — Вас с такою неохотою отпускают, что всегда радостно примут обратно. Наконец, он сказал, что если заручится моим согласием, то согласен даже дать мне самых тяжелых 2–3 месяца еще погубернаторствовать в Саратове».

В конце концов, от предложения Коковцова, столь недвусмысленно обещавшего Столыпину почти полную свободу действий, губернатор отказался. Хотя не вызывает сомнения, что предложение руководить Крестьянским поземельным банком и попытаться с этой позиции начать аграрную реформу было для Петра Аркадьевича чрезвычайно соблазнительно. Представляется, что причиной отказа стали два фактора. Вопервых, провести земельную реформу только с помощью одного поземельного банка было невозможно — для этого необходимы были значительно более широкие полномочия. Во-вторых, Столыпин не хотел уезжать из губернии, положение в которой становилось всё более тяжелым, и чтобы кто-то мог даже подумать, что он испугался покушений и бросил занимаемый пост в трудное время.