Читать книгу "Война – святее нету слова - Александр Теренин"

Захватившие плацдарм с ходу части 25-го гвардейского стрелкового корпуса генерала Г. Б. Сафиуллина, ежедневно отбивая многократные атаки превосходящего противника, несли тяжелые потери.

…В один из хмурых октябрьских дней, на рассвете, когда густой туман с днепровских низин начинает медленно подниматься вверх, на КП 7-й гвардейской армии, расположенный в трех километрах от Днепра, прибыл командующий Степным фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев. Поеживаясь от утренней прохлады, он молча выслушал доклад начальника штаба армии и прильнул к стереотрубе. От реки тянуло сыростью, гнилью и пропитанным влагой дымом. Клочья тумана, разрываемые легким ветерком, все быстрее поднимались вверх, открывая приближенную оптикой панораму притихшего плацдарма.

– Молчат фрицы? Наверное, завтракают?! – ни к кому не обращаясь, сказал И. С. Конев, вглядываясь в противоположный берег.

– Так точно, товарищ маршал. Через несколько минут закончат. Затем такую канонаду откроют, что «всех святых выноси», – ответил командующий армией генерал М. С. Шумилов, поглядывая на часы. И точно. Через несколько минут на том берегу один за другим вспухли огромные султаны разрывов, донесся слившийся в единый звук гул артиллерийской канонады.

– А почему наша артиллерия молчит? – спросил И. С. Конев, обернувшись к командующему. Смутившись, генерал Шумилов ответил не сразу.

– Не успели с ходу перебросить на тот берег, а сейчас противник не даст. А с этого берега по их батареям и тылам не достаем. Прошу помочь авиацией, товарищ маршал.

Маршал немного помолчал, поглядывая на окутанный дымом и пылью плацдарм, затем резко бросил:

– Соедините меня с Горюновым.

Подождав, пока сержант-телефонист через несколько коммутаторов соединится с командующим 5-й воздушной армией, Конев взял трубку.

– Сергей Кондратьевич, надо бы Сафиуллину помочь твоими «танкистами», а то, как бы противник не столкнул его с берега.

…Через полчаса зеленые ракеты одну за другой поднимали в воздух группы штурмовиков с разных аэродромов.

…Младший лейтенант Николай Пургин шел слева в девятке, ведомой капитаном Нестеренко. Перед штурмовиками была поставлена задача – найти на окраине деревни Анновка фашистские танки, приготовившиеся к атаке на плацдарм. Атаковать их, не дать развернуться.

До цели оставалось несколько минут, когда вдруг прямо по курсу девятки штурмовиков появилась группа фашистских бомбардировщиков в сопровождении истребителей. Быстро увеличиваясь в размерах, они приобрели свое характерное очертание: тупой нос, неубираемые шасси. Бомбардировщики шли клином, и хотя они были еще далеко, Пургин прикинул: «Не менее сорока будет…»

Сближались молча. Но вот в наушниках шлемофона послышался спокойный голос ведущего:

– «Горбатые», попробуем атаковать «юнкерсов» на встречном курсе. Приготовились… Огонь!

Это была необычная команда, и Пургин вначале не понял – в кого же надо стрелять. Прямо перед ним заметались вражеские самолеты, стараясь уйти от огневых трасс.

Они были так близко и так быстро мелькали в прицеле, что он не успевал нажимать на гашетки. Но вот в отдалении он увидел одномоторный бомбардировщик. «Ю-87» летел чуть ниже, не сворачивая с общего курса «клина», и, видимо, еще не понял, что происходит в воздухе. Успокоившись, Пургин довернул свой «ил» на бомбардировщик, и когда тот «залез» на мушку, с силой нажал на гашетки пулеметов и пушек. От длинной очереди «штурмовик» даже притормозил и просел. И тут же Пургин увидел, как «юнкерс», который только что был впереди, какая-то неведомая сила разрывает на части, отрывая от фюзеляжа и плоскостей куски обшивки. «Юнкерс» завалился на крыло и, перевернувшись, устремился к земле. Покрутив головой, Пургин отметил, что в строю «юнкерсов» полная паника. Большинство самолетов спешно освобождаются от бомбового груза, не взирая на то, что под ними их войска, и с разворотом уходят восвояси.

И вновь в наушниках зазвучал голос ведущего:

– «Горбатые», спокойно! Справа под тридцать градусов деревня и танки. Приготовились к атаке… Пикируем.

Команда командира сразу же всех успокоила. Оглядевшись, Пургин отметил: вся девятка, заваливаясь в правый разворот, поочередно устремляется к разбросанным на земле домикам.

– Внимание! Атака с шестисот. Разошлись по целям… Атакуем!

Вспоминая инструктаж на земле, Пургин выбрал группу танков на южной окраине деревни и, отдав ручку на себя, устремился к земле. Девятка «илов» начала свое грозное пикирование. И в это время немецкие зенитчики, ошарашенные неожиданным «подарком» своих бомбардировщиков, опомнились. Тут и там в воздухе повисли разрывы зенитных снарядов. Суматошно засветились трассы эрликонов. Склонившись к прицелу, Пургин увидел, как быстро растут в размерах танки, заправщики и разбегающиеся от них люди. Выждав секунду, другую, дал очередь из пушек и пулеметов и тут же, нажав кнопку сброса бомб, потянул ручку на себя. Самолет вздрогнул, и земля с домиками, дорогой, забитой техникой и людьми, быстро понеслась под крыло.

– Я – сто пятый, я – сто пятый, – послышалось в наушниках. – Выполняем еще заход.

Развернувшись, девятка вновь пошла в атаку на танки.

Внизу уже не было однообразной осенней черноты. Тут и там что-то горело, взрывалось. Уцелевшие пятнистые танки поспешно расползались в стороны, пытаясь уйти от огня и взрывов.

На секунду Пургин засмотрелся, и сразу же был наказан: в «ил» впились огненные струи. Самолет задрожал, и еще больше опустил нос. Тут же в прицел попали какие-то повозки, автомашины, и Пургин, не выбирая другой цели, дал залп из четырех стволов. Закончив атаку, вновь потянул ручку на себя и двинул вперед сектор газа. Мотор взвыл, и нос самолета начал подниматься. Еще одна очередь пропорола плоскость, заставив «ил» вновь вздрогнуть и закачаться. Но мощный мотор, надрывно гудя, тащил израненную машину вверх. Набрав метров сто, выровнял машину и огляделся, ища товарищей.

– Я – сто пятый, конец атаки, идем домой, – послышалось в наушниках.

Пристроившись к группе, Пургин с трудом держался в строю. Развороченное крыло тянуло самолет в сторону. Ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы не отстать от товарищей. Но вот внизу замелькали знакомые ориентиры. Подумал: скоро аэродром, как вдруг все переднее бронестекло вмиг потемнело. Пургин вначале не понял, что произошло, и только потом догадался – разбит масляный бачок, и масло выбивает на стекло. Пришлось открыть форточку и, поглядывая через нее, пилотировать израненную машину. Впереди показался аэродром. И тут вновь неприятность: не выпускаются шасси.

Сделал круг над аэродромом, другой. Попытался эволюциями самолета выпустить шасси, но ничего не помогло. Пришлось садиться на фюзеляж, поглядывая в форточку за приближающейся землей.

…Вечером летчиков полка собрал прилетевший на аэродром командир корпуса генерал Рязанов.

– Товарищи! Сегодня ваш полк отличился на Бородаевском плацдарме. За действиями девятки Нестеренко против «юнкерсов» и штурмовкой немецких танков наблюдал командующий фронтом Маршал Советского Союза Конев. По его поручению всех летчиков девятки Нестеренко, сбивших самолеты врага, представляю к награждению орденом Красного Знамени, а ведущего группы награждаю именными золотыми часами. Кроме того, за умелые действия и героизм капитан Нестеренко представлен командованием к званию Героя Советского Союза.