Читать книгу "Рыцарь Святого Гроба - Александр Трубников"

Пока друзья осмысливали произошедшее, к борту пришвартовалась шеландра с весело гомонящими паломниками, и любители достопримечательностей начали взбираться по лестнице наверх. Одной из первых над бортом показалась голова сицилийца. Он забрался на палубу и стрельнул глазами по сторонам. Теперь в его неприятном мышином взгляде появился новый жестокий блеск.

– Его работа, точно тебе говорю, – прошептал Робер. – Ох и плохи наши дела, приятель.

* * *

Все время до отплытия друзья, спрятавшись за арбалетчиками и заняв оборону, почти безвылазно просидели в трюме, ожидая нападения. Но коварный сицилиец был, вероятно, столь же предусмотрителен, сколь и жесток. Ограничившись устранением одного из трех нежелательных свидетелей, он затаился и больше не попадался на глаза.

«Акила» примкнул к большому венецианскому конвою и двигался вместе с «Фалько» вдоль внешней цепи островов Греческого архипелага, делая время от времени короткие остановки в удобных, хорошо охраняемых бухтах для того, чтобы пополнить запасы пресной воды да переждать непогоду.

Новые путники в Кассиопи па «Акиле» не объявились, и на четвертый день пути друзья почувствовали себя настолько уверенно, что даже стали – правда, не упуская друг друга из виду, – прогуливаться по палубе, любуясь красотами Древней Эллады.

– Слушай, – после долгих и мучительных раздумий произнес Робер, – а не кажется ли тебе, мой храбрый друг, что лучшим видом защиты всегда и во все времена является добрая копейная атака сомкнутым строем? Это я к тому, что не лучше ли нам, чем ждать нападения от заката до рассвета, самими пощекотать ребра этому прохвосту?

– И как ты себе это представляешь, сир рыцарь? – немного подумав, спросил Жак. – Подловить без свидетелей? Не выйдет. Он все время настороже. А на людях… Нельзя же так вот просто подойти и снести голову, без всяких на то оснований. Кабацкую драку нам тоже вряд ли удастся так ловко организовать…

– Если вы, вилланы, такие умные, то почему строем не ходите? – ухмыльнулся Робер. – Старый граф Гуго де Ретель мне как своему оруженосцу частенько говорил: «Запомни, Робер, быть тебе военачальником, если усвоишь простую истину: хорошо изучив рыцарские статуты, можно, при желании, вызвать на поединок даже верстовой столб»; Так что сейчас пойдем разыщем его на носу. Когда будем проходить мимо, ты меня толкнешь прямо на него и быстренько отойдешь в сторону. А потом внимательно следи, куда голова покатится, чтобы не оплошать, как той ночью. Выкуп за убитого простолюдина, я надеюсь, мы сможем заплатить?

При словах о покатившейся голове Жак заметно побледнел и, дернув острым кадыком, нервно сглотнул слюну. Однако, быстро справившись с собой, мужественно кивнул и заспешил вслед за рыцарем, высматривая через его плечо не догадывающегося о своей незавидной участи убийцу.

Они нашли сицилийца очень быстро. Гораздо быстрее, чем рассчитывали. Точнее, даже не нашли, а просто наткнулись по дороге. У Жака сразу отлегло от сердца. Насколько этот человек был ловок и опасен на суше, настолько он оказался беспомощен и уязвим на борту «Акилы». Убийца чуть не до пояса свесился за борт и, время от времени судорожно сотрясаясь, из последних сил сдерживался, чтобы не исторгнуть свой пустой измученный желудок в прозрачные воды Ионического моря к вящей радости сопровождающих неф дельфинов.

– Слушай, – прошептал раздухарившийся при виде беспомощного противника виллан, – а может, давай, пока никто не видит, за ноги его – и к медузам!

– Ну уж нет! – возмутился Робер. – Одно дело, когда враг защищается с оружием в руках, пусть даже с перочинным ножичком, которым он зарезал в толпе этого продажного и похотливого матроса. А совсем другое – нападать на беззащитного, да еще со спины.

– Жалко, конечно! – вздохнул Жак с некоторым облегчением. Похоже, что перспектива спровадить несчастного страдальца на корм рыбам радовала его не многим больше, чем необходимость гоняться по палубе за отрубленной головой.

– Я так думаю, – рассудительно произнес де Мерлан, – что в ближайшие дни он нам не опасен. А поэтому нужно прикинуть, где нам лучше всего устроиться, чтобы держать его все время на виду.

– Может, купим место в шатре? – бесхитростно предложил Жак. – Мне его, конечно, не продадут, но вот благородный рыцарь в сопровождении своего…

– …оруженосца – подсказал Робер, которому почему-то очень не хотелось называть нового приятеля слугой.

– …оруженосца, – обрадованно повторил Жак, – это другое дело. Деньги-то, в общем, небольшие. Я бы и в Марселлосе с удовольствием там обосновался, да только мест свободных не было.

– Слушай, приятель, – подозрительно спросил Робер, – а ты точно виллан? Деньгами соришь так, что старый Гуго де Ретель мог бы позавидовать. А уж он-то был одним из самых щедрых нобилей среди тех, с кем я в жизни встречался.

– Не переживай, сир рыцарь, – расплылся в улыбке Жак. – Все верно, я самый настоящий виллан. Пойдем лучше к мэтру Понше и попробуем все уладить как можно скорее.

Как выяснилось, свободные места на корабле имелись, и Понше готов был предоставить их благородному господину и уважаемому мэтру со значительной скидкой. Так что благодаря весьма подозрительной состоятельности и не менее подозрительной щедрости Жака из Монтелье весь оставшийся путь до третьего главного порта на паломническом маршруте – Родоса – они провели в отдельном шатре, в обществе богатых бургеров, негоциантов, нескольких аристократов и даже одного епископа, окруженные бдительной охраной и предупредительными слугами. Любимым развлечением для сира благородного рыцаря и его достославного оруженосца стало наблюдение за сицилийцем, который ежеутренне поднимался на палубу, чтобы подставить лицо прохладному морскому бризу, а по вечерам, перебирая руками по стеночке, со стонами и тяжелыми вздохами возвращался обратно в свою каморку.

После разгрома франками Византийской империи островом Родос, провозгласив независимость оного, правил кесарь Лев Гавала. Будучи человеком весьма и весьма неглупым, родосский правитель понимал, что выгодное положение его владений делает их очень привлекательными для завоевателей. Он не стал желать невозможного и заключил торговый договор с Венецией, предоставив в ее полное распоряжение главный свой порт. Таким образом хитрый грек, поступившись частью своих доходов, обеспечил надежную защиту от всех, кто мог покуситься на территориальный суверенитет молодого государства. В первую очередь – от Никейского императора Ласкариса и не в последнюю – от Румского, или, как его еще называют, Конийского султаната.

Венецианцы поступили так, как обычно. Учредив факторию и поставив гарнизон, они сначала навели в порту железный порядок, сделав стоянку кораблей удобной и безопасной, а затем настолько взвинтили все цены, что капитан «Акилы», мэтр Турстан, дабы избежать неоправданных расходов, предусмотрительно бросил якорь на внешнем рейде. Призывы Рыцаря Надежды «Посетить развалины знаменитого чуда света – языческого Колосса» теперь включали фразу «Всего за три денье», и многие путники, заслышав, во что им обойдется осмотр местных достопримечательностей, лишь отрицательно качали головой. Сицилиец, хоть и пришел в себя, покинуть неф отказался, носу не казал из своей каюты и Роберу с Жаком не докучал.