Читать книгу "Тайна Нефертити (сборник) - Идиллия Дедусенко"

— Царь умер.

— Этого не может быть, не может быть! — закричала Кийа.

— Царь умер, — повторил Пенту.

Позвали слуг. Они занялись скончавшимся фараоном, его унесли. Эйе и Пенту стали о чем-то совещаться. На Кийю никто не обращал внимания. Вдруг вошли Сменхкара и Меритатон.

— Это правда? — в волнении обратился принц к Пенту. — Эхнатон мертв?

Ответил не врач, а Эйе:

— Правда. Фараон умер. Ты первый наследник, и трон по праву твой. Жрецы и министры скажут свое слово.

— Значит, египетский трон остается за нашей семьей? — уточнила Меритатон, которую, казалось, не сильно взволновали непонятное исчезновение матери и даже смерть отца.

Скользнув небрежным взглядом по лицу потускневшей Кийи, стоявшей молча, она впилась глазами в Эйе, понимая, что сейчас многое зависит от этого самого влиятельного вельможи страны.

— Да, это так, — подтвердил Эйе.

Все вышли, а Кийа еще какое-то время оставалась в зале: видно, несостоявшаяся царица раздумывала над своей судьбой. Всем было не до нее.

Хоронили Эхнатона в его недостроенной гробнице. Процессия была довольно скромной — Тейе, наследники трона, несколько царедворцев и жрецов храма Атона. Распоряжался всем Эйе. Позади носилок с вельможами, чуть в отдалении от процессии, слуги несли закрытые носилки. По тому, как легко они их держали, было понятно, что там, скорее всего, скрывается женщина. Кто-то заметил носилки, которые все время нарочно отставали от процессии, и от уха к уху пошел шепот: «Может, это Нефертити? Нет, наверное, Кийа». Как только саркофаг с фараоном, украшенный ажурным золотом, внесли в гробницу, загадочные носилки скрылись. Так и осталось тайной, кто в них находился.

Рабы плотно замуровали вход в гробницу с фараоном, чтобы никто не посмел нарушить его покой и не разграбил закрытые там ценности. Эхнатон даже после смерти не нарушил соглашения со жрецами Амона: он, как и обещал, ни разу за десять лет с небольшим, которые провел в новой столице, не выезжал из Ахетатона. И после кончины упокоился в пределах, обозначенных пограничными плитами.

* * *

Комментарий

В литературе, как в художественной, так и в научно-популярной, очень редко упоминается период, когда царствовали Сменхкара и Меритатон. Однако в папирусах есть свидетельство того, что он длился не менее трех лет. Косвенным свидетельством их царствования является то, что на стенах храмов сбивалось имя Нефертити и заменялось именем ее дочери.

В египтологии до сих пор еще очень много загадочного. Например, точно неясно, действительно ли была найдена усыпальница Эхнатона и действительно ли там находилась именно его мумия. Некоторые ученые подвергают это сомнению, ссылаясь на то, что, по их заключению, найденная мумия принадлежала более молодому человеку (лет 23–24), чем Эхнатон, который предположительно умер в возрасте 33–34 лет. Саркофаг, заключенный в «ажурное» золото, сильно разрушился, и по нему трудно было сказать, кто в нем лежит.

Было еще одно обстоятельство, которое вносило путаницу. Воры часто «по свежим следам» находили захоронения царских особ, чтобы разграбить. Поэтому служители, которым были доверены высокородные мумии и их усыпальницы с огромными богатствами, нередко перемещали саркофаги из одной гробницы в другую, «запутывая следы». В этот процесс могли вмешаться какие-то неожиданные обстоятельства, и мумия оказывалась не в своей гробнице, а в чьей-то еще, где ее потом и находили. Требовалось много времени и усилий, чтобы обнаружить несовпадение между усыпальницей и ее «хозяином» или «хозяйкой». У саркофага Эхнатона, видимо, была подобная история.

Эпилог

На совещании с министрами провозглашенный новым фараоном Сменхкара заявил, что он не желает больше оставаться в городе, проклятом богами.

— Посмотрите, — говорил он, — даже колонны храмов и царских дворцов постоянно осыпаются.

— Ничего удивительного, — отвечали ему. — Они, как и все остальное, построены из необожженной глины, и мраморная облицовка не в состоянии удержать это разрушение.

— Строили быстро, наспех, — вторили другие. — Город, построенный всего за три года из такого непрочного материала, не может стоять вечно.

Мнительный и болезненный Сменхкара, по-видимому, не хотел признаться открыто, что его, к тому же, пугает воспоминание о разыгравшейся здесь трагедии и что он не хочет больше поклоняться богу, придуманному прежним фараоном, что ему неприятно огромное количество статуй Эхнатона, заполнивших здешние храмы. Скорее всего, его поддержали Эйе и Хоремхеб, имевшие большую власть над всеми остальными, и царский двор вернулся в старую столицу — Фивы. А покинутый Ахетатон быстро разрушился до основания, так что через несколько лет от него и следа не осталось.

Меритатон, как и хотела того, стала царицей Египта. Но и ей и царю не удалось даже на миг приблизиться к той славе, какой пользовались Эхнатон и Нефертити. Может быть, уязвленное самолюбие руководило молодой царицей, но на многих каменных надписях стали сбивать имя Нефертити и заменять именем ее старшей дочери. Как не раз замечал Эйе, у трона слишком тесно, чтобы два имени стояли рядом.

В различных исторических источниках зафиксировано около трех лет правления Сменхкары. Он все время болел, и страной фактически правили Эйе с Хоремхебом, которым удалось увеличить войско и укрепить границы.

Сменхкара, как жил, так и скончался, бесславно, незаметно. Претендентом на египетский трон стал подросший к тому времени девятилетний Тутанх. По возвращении в Фивы частица «атон» к его имени была заменена на «амон», так как все в Египте снова стали поклоняться богу Амону. Но повесть о нем — это уже другая история.

Юный фараон

Спор с министрами

Когда печальная весть о кончине Сменхкары была оглашена официально, министры в полном составе собрались во дворце, чтобы решить, посадить ли на трон девятилетнего преемника или найти более достойного кандидата. Ждали Эйе и Хоремхеба. Эти двое держали в руках всю армию Египта, а значит и власть. Во всех делах их голоса становились решающими. Это была дань уважения вельможе и военачальнику, которые в сложный для страны момент сумели уберечь Египет от нападок врагов и сохранить его территорию.

Визирь, правая рука только что почившего фараона, а по сути главный министр, такой же безликий и бездеятельный, как Сменхкара, маялся от духоты, но терпеливо ожидал появления Эйе и Хоремхеба — втайне он мечтал сразиться с ними за престол, чтобы посадить на него своего сына.

Наконец появились Эйе и Хоремхеб в сопровождении многочисленной стражи. Они медленно прошли на середину зала, вдоль стен которого расположились министры и другие вельможи наивысшего ранга. Эйе оглядел их, обводя долгим взглядом: вот они, такие покорные при жизни своевольного царя, не считавшегося с законами древнейшей египетской религии, теперь проявляют явное беспокойство, но не столько о судьбе трона и страны, сколько о своей собственной. По лицам некоторых Эйе понял, что сегодня они не прочь поспорить даже с ним за место на египетском престоле. Но за спиной Эйе не только стражники, сопровождавшие его на этот совет, и это почти все понимали. Эйе давно постиг низменные души этих земных червей, умеющих только ползать перед всемогущими, и сейчас был намерен выказать им свою волю в полной мере. Настал его час, и он не упустит такого шанса, подаренного судьбой. Визирь решил опередить его и заговорил первым: