Читать книгу "Потом и кровью - Андрей Посняков"

Те, кому надо, его, конечно, приметили. Спешили – уже на следующий день к парню подошел некий обаятельный господин лет тридцати с виду, яркий блондин с небольшою бородкой. Представился смоленским купцом Глебом Коростенем – хожу, мол, присматриваюсь, – угостил Якоба вином. Слов за слово – разговорились, и уже на следующий день стали закадычными друзьями. Тогда-то новый знакомец и открылся Якобу по-настоящему. Дескать, никакой он не смоленский купец, а швед Ларс Грюнберг, даже показал грамоту от шведского короля, и не простую, а с большой желтой печатью.

– А на печати той – «тре кронер» – три короны, шведский королевский герб, – с важностью поведал агент. – Уж я в гербах понимаю, мой покойный дядюшка некогда был герольдом у самих Радзивиллов.

Показав грамоту, Ларс недолго думая предложил Якобу не пыльную и не очень опасную работенку – пару недель кряду подсыпать в королевскую пищу некий белый порошок. Яд, действующий далеко не сразу.

Уговаривая, швед улыбался: «Я понимаю, дружище Якоб, страшно! Но ведь помрут-то все не сразу, ты уже к тому времени будешь жить в Швеции, в уважении и достатке! Дом себе купишь, женишься, прислугу заведешь. Тебе где больше нравится – в Стокгольме или, может быть, в Гетеборге?»

– Я сказал, что в Стокгольме, – застенчиво пояснил агент.

– Сказать по правде, и то и другое – дыра почище нашего Оберпалена, – Труайя хохотнул и тут же замолк, давая Якобу продолжить.

Впрочем, продолжать-то было нечего, самое важное истопник уже сообщил, и лишь поведал, что с ответом не поспешил, взял три денька на «подумать».

– И это правильно, – глубокомысленно заметил Труайя.

– Так, господин, как вы и учили.

Получив указание сперва алчно поторговаться, а уже потом согласиться, Якоб покинул королевские покои с сознанием добросовестно выполненного долга и сладостным предчувствием неоспоримо близкой награды.

* * *

– Отравить? Не только нас с тобою, но и весь двор, всех придворных? Бред сивой кобылы!

Юная королева Мария напрочь отказывалась верить в то, что поведал ей супруг.

– Король Юхан, конечно, наш враг, но еще больше он ненавидит царя Ивана! Во многом по личным мотивам, я бы сказала так. Но не только поэтому. При всем при этом Юхан не какой-нибудь там простолюдин, а человек чести! Он не будет подсылать убийц, а просто постарается выиграть войну, победить. Кстати, говорят, он ревностный католик, и сына своего, Сигизмунда, воспитывает в том же духе. А правит – лютеранами. Брат его Карл – лютеранин и воду мутит. Может, денег ему подкинем? Через третьих лиц.

– Кому денег – Юхану? – не услышал король.

– Да не Юхану – Карлу!

– И тем не менее нас пытаются отравить, хоть ты этому и не веришь, – вздохнув, Магнус вытянулся на турецкой софе-оттоманке. Недавний подарок султана Мурада – шикарная, на резных золоченых ножках, обитая светло-голубым бархатом. В начале лета приезжали турецкие послы, якобы передать почтенье султана, а на самом деле – прощупать почву для возможного союза против Ивана Московского. Знали откуда-то, сволочи, обо всех тонкостях отношений царя и его вольнолюбивого вассала. Откуда? Так ведь Магнус особенно-то это и не скрывал. Тем более всем было хорошо ведомо, кто такая королева Мария – урожденная княжна Старицкая, дочь опального князя, казненного по приказу царя. Ну, и какие чувства испытывала юная красавица к Иоанну? Одну только ненависть, и все. На этом и хотели сыграть турки. Впрочем, не только они – недавно прибыл и посланник из прусского герцогства.

С Пруссией вообще было интересно: в шестнадцатом веке существовало как бы два государства – герцогство и королевство. Королевство – в составе польских земель, а герцогство – вассал Польши, примерно такой же, как Магнус – Ивана Грозного.

Королевская Пруссия, часть земель государства Тевтонского ордена, вошедшая в состав Польши в 1466 году после войны между Орденом и Польшей, пользовалась значительной автономией и имела право на собственные законы и монету, при всем при этом оставаясь частью польской короны.

С Прусским же герцогством произошло еще интереснее: в 1525 году магистр Тевтонского ордена Альбрехт Бранденбургский перешел в протестантизм, и по совету самого Мартина Лютера приватизировал земли Тевтонского ордена в Пруссии, превратив их в светское – свое! – герцогство, находящееся в вассальной зависимости от Польши. После смерти Альбрехта в 1568 году ситуация в герцогстве осложнилась. Его больной сын, Альбрехт Фредерик, практически не принимал участия в управлении герцогством и находился под сильным влиянием немецкой династии Гогенцоллернов. У Альберта Фредерика не было сыновей, и курфюрст Бранденбурга Фридрих собирался женить своего сына Иоанна Сигизмунда на Анне Прусской, дочери Альбрехта, в надежде установить династическое родство и после его смерти присоединить земли Пруссии – как и случилось, вернее только еще случится в 1618 году.

– О чем задумался, милый? – присев рядом, Маша погладила мужа по голове.

Король отозвался честно:

– О Пруссии.

– Тю! – совсем по-деревенски хмыкнула юная королева. – Нашел о чем думать!

– Не о польской Пруссии, о герцогстве…

– И та блоха, и другая! – Маша весело рассмеялась. – Нечего о них и думать, тем более все знают, что герцог Альбрехт Фредерик не в себе. Но посланника его примем с честью. Мало ли и пригодится когда Пруссия? Блоха-то мала – да кусает больно.

* * *

Прусский посланец, барон Аксель фон Зеевельде, оказался веселым малым весьма приятной наружности, с открытым добродушным лицом и аристократическим, с горбинкою, носом. Темная шевелюра, небольшая бородка и усики, черный испанский камзол – последний писк моды! Общее впечатление несколько портила большая родинка на левой щеке около носа.

Барон оказался заядлым танцором, наперебой приглашал на менуэт всех придворных дам – и даже саму королеву, правда, сперва испросив разрешения у мужа. Маша не отказалась, потанцевала, под конец передав галантного кавалера юной вдовушке Сашке. Уж конечно, красавица баронесса произвела на прусского посланника неотразимое впечатление, хотя кроме нее Аксель перетанцевал со всеми.

– Ишь, как окручивает барона, – фыркнула жеманница Элиза фон Бексенгаузен.

– Точно – окручивает, – подружка ее, Агнета фон Марка, тут же закивала, едва не уронив шляпку. – Я смотрю, вдовушка наша не промах. И месяца со смерти старого барона не прошло, а она уже!

– Да уж, времени даром не теряет.

Пока придворные дамы судачили, а красавица королева вновь подарила кому-то из гостей очередной танец, появившийся в зале Анри Труайя что-то шепнул на ухо Магнусу. Король кивнул и тотчас вышел за своим верным вассалом и другом, бросив по пути Маше, чтоб заканчивали бал без него.

Королева рассеянно кивнула, не прекращая танец: верно, все поняла правильно, а если и не поняла, не расслышала, так и не обидится, понимает – дела.