Читать книгу "Вечный. Взгляд со стороны - Роман Злотников"

Недавно пережитое резануло его мозг обжигающей волной. Две огромные белоснежные туши, разомлевшие на солнце, занимали территорию, сравнимую со стадионом. Глубокая лагуна с темно-синей водой в центре и отвесные горные утесы, изрытые пещерами, по периметру. И только один узкий, но все же недостаточно узкий для ледяных воров проход, ведущий к металлической решетке, вдвое толще, чем решетка в «квартире» Хоххи, разрывал эту неприступную каменную стену. Как бы ни были сыты или обласканы эти зверюги, красный огонек, постоянно тлеющий в глубине их пристального взгляда, никогда не даст окружающим возможность забыть, кто перед ним и кем они сами являются для этих прирожденных убийц.

Еще находясь на базе в горах, Хоххи, внимательно изучая то, до чего мог дотянуться его взгляд, и интерпретируя получаемые образы с обрывками речи ее обитателей, смог довольно быстро начать разбираться в их языке. При этом он более или менее уяснил для себя, что место, в которое его намереваются отправить, это некое поселение различных существ, отличающихся как от служащих СПП, так и от самих Детей гнева. Но предназначение этого поселения он так и не смог понять. Не понимал он этого и сейчас. Первые недели он просто получал удовольствие от одиночества, которое позволяло ему осмыслить все те события, которые произошли с ним. Каким образом он отбился от воров, он не знал, он также не знал, как эту способность применить в будущем. Да и сама эта способность его пугала чуть ли не больше, чем та опасность, которой он был вынужден противостоять. Подобравшие его незнакомцы не имели ничего общего с сестрами, в кругу которых прошло все его детство, но были для Хоаххина не менее чужими, чем другие окружающие его живые существа. Зато местный охранник, или, как их называли сестры, «носорог», был ему чем-то безотчетно близок. Первым признаком этой близости был его язык. Он разговаривал с редкими посетителями этого «поселка» совершенно в другой, намного более низкой тональности, причем большинство сказанного сестры бы даже не смогли услышать. Хоххи же, напротив, получал удовольствие от этого набора свистяще-шипящих звуков, которые все быстрее и быстрее складывались для него во вполне понятные и совершенно логичные сочетания.

Раз в неделю в «поселок» приезжали уже привычные «носороги». И, прогуливаясь по парку, неторопливо беседовали на темы, не имеющие никакого отношения к его обитателям. Но вслушиваясь в их диалоги и, главное, воспринимая мир их глазами, Хоххи понял, что не только глаза доступны ему, но и те образы, которые встают перед собеседниками в процессе разговора. Образы, которые рождает сам разговор. Образы второго плана. Образы из памяти.

Если перед вами разложить пачку фотографий одного и того же человека, сделанных в разное время, и поставить перед вами задачу разложить эти фотографии по хронологии, то есть сначала те, что были сделаны месяц назад, потом те, что появились две недели назад, и так далее… Сможете вы справиться с этим? Что станет основным критерием в этой работе? Одежда, окружающие люди, какие-то запечатленные события? Боюсь, что, если только не вы сами были фотографом, выполнить эту задачу вам будет не по плечу. Хоаххин видел образы прошлого как обрывки событий, это само по себе давало ему много полезной и важной информации, но выстроить все эти обрывки в единую цепь не удавалось. Причем он и раньше сталкивался с образами из памяти, как, например, нарисованный им «скорпион», но тогда он просто не осознавал того, чем отличается «сейчас» от «тогда». Как ни старался Хоххи «прокрутить» все это взад и вперед, ничего не выходило до тех пор, пока сам «собственник» не пытался вспомнить какое-либо событие в своей жизни, поочередно перебирая в памяти шаг за шагом то, что когда-то с ним происходило. И тем не менее он ликовал. Он сумел дотянуться до новой черты своих возможностей, пусть пока и неподконтрольной, но уже доступной для него.

* * *

Тем временем любопытство преодолело страх перед хищниками из соседнего вольера. Хоххи решил начать работать с их глазами, памятью и сознанием, развивая в себе эти новые возможности регулярно. К тому же погрузившиеся в полудрему ледяные воры в соседнем вольере не только были всегда под рукой, но и чем-то безотчетно привлекали мальчика.

Боевая машина, созданная для убийства, оказалась совсем не такой неприступной, как могло показаться на первый взгляд. Даже сны, время от времени сковывающие их тела, оказались всего лишь отражением их непреодолимой тяги к жизни. К жизни на безграничных просторах белой ледяной пустоши. К заснеженным просторам и бескрайним торосам замерзшего океана, на побережье которого они обитали. Нежное похлопывание по попе огромной лапищей матери – вот то, что навечно было утеряно в их прошлом. Барахтанье в ледяной воде, охота на тюлью и мигрирующие косяки крупной и жирной нельки, постепенное осознание собственной исключительности и привычка все брать первыми. Весь этот заснеженный мир принадлежал им. И все это было аксиомой до тех пор, пока туда не вторгся Враг. Враг коварный и жестокий. Вооруженный стальными когтями и солнечными лучами, прожигающими шкуры насквозь. Враг многоликий, то летящий на блестящих дисках, то ползущий на непробиваемых когтями коробках. Этот враг сумел растоптать их неограниченную свободу и навязать им свои правила игры. Враг, который определил для них тот предел, за которым их ждала смерть.

Первое и самое сильное желание, которое одолевало Хоххи после контакта с ворами, это освободить их. Но он прекрасно понимал: открыть замок их решетки – это не освободить, а уничтожить десятки жизней, этого совершенно не заслуживающих. Животная гордость и нетленный огонек свободы в их глазах оставляли им только два варианта будущего. Либо стачивать свои стальные когти о гранит скального рубежа, либо спать и ждать подходящего случая сбросить рабство сильнейшего. Хоххи поклялся перед самим собой, что, как только он сам поднимет себя над верхушками скал лабиринта жизни, он освободит тех, кто все еще будет нуждаться в свободе, чего бы это ему ни стоило. Ежедневно общаясь с ворами, он наполнялся непонятной ему доселе силой, наполняя их самих надеждой. Может быть, тот уровень понимания, которого они достигли, а может быть, что-то другое позволили Хоххи впервые без давления и долгих обходных маневров смотреть их глазами туда, куда он хотел, и столько, сколько хотел. Чувство непостижимого братства, равно разделенного на каждого, давало им ощущение уверенности в том, что необходимость одного есть потребность каждого. Хоххи не знал этого, но именно такое чувство единства сплачивает отдельных, не всегда самых сильных бойцов в непобедимый стальной кулак, способный снести все на своем пути.

Зоопарк и «Бордель» – кто готов найти десять различий между сущностями покорного рационального существования и иррациональной самоотверженности несогласных. Кто готов судить и карать глупую преданность и преданную трусость. В темноте теплых ночей что-то жестокое и непокорное рождалось во вчерашнем поваренке, глядящем на мир тысячами глаз, наполненных рабским покоем и жестокой целеустремленностью, слезами боли и огнем ненависти, тщеславием власти и глупостью упрямства. То, что в конце концов в голове одного становится непреклонной и удобной истиной, а в голове другого поводом для размышления, в него вливалось широкой рекой. Стремниной, зовущей к свободе и ведущей к смерти не одного, а миллионов.