Читать книгу "Детские бестселлеры - Роальд Даль"

32

Когда наконец совсем рассвело, Джеймс и его друзья поднялись на ноги и стали разминать затекшие и измученные ночными злоключениями тела. Тут Сороконожка, который все замечал первым, громко воскликнул:

— Смотрите! Под нами — земля!

— Правда! Правда! — закричали все, подбежав к краю персика, — Ура!

— Кажется, я вижу дома и улицы!

— Но какие же они огромные!

В трех тысячах футах внизу под ними, сверкая в лучах утреннего солнца стеклами миллионов окон, раскинулся громадный город, С такого расстояния автомобили, ползущие по улицам, казались маленькими жучками, а люди, спешащие по тротуарам, — крупицами черной пыли.

— Какие же здесь высоченные домищи! — воскликнула Божья Коровка. — В Англии я таких никогда не видала. Интересно, что это за город?

— Во всяком случае, это не Англия, — сказал Старый Зеленый Кузнечик.

— А что же? — спросила мисс Паучиха.

— Знаете, что это за дома? — закричал Джеймс. — Это небоскребы! А значит, это — Америка! Выходит, что мы с вами, дорогие друзья, всего за одну ночь пересекли Атлантический океан!

— Этого не может быть! — закричали все. — Невероятно!

— Небывало!

— Неслыханно!

— Я всегда мечтал съездить в Америку! — заявил Сороконожка. — У меня был приятель, который как-то раз…

— Да помолчи ты хоть немного! — сказал Дождевой Червь. — При чем тут твои приятели, когда сейчас нам всем нужно думать об одном: как, во имя неба, теперь спуститься с этого неба на землю?

— Спроси у Джеймса, — предложила Божья Коровка.

— Мне кажется, что это как раз не будет очень трудно, — сказал Джеймс. — Нужно только отпустить на свободу несколько чаек. Не слишком много, но как раз столько, чтобы оставшиеся уже не могли удерживать нас в воздухе. И тогда мы начнем постепенно опускаться, пока не совершим чудесную мягкую посадку. Для этого наш Сороконожка будет по одной перекусывать веревки…

33

А тем временем внизу под ними, в городе Нью-Йорке, поднялась настоящая паника. Когда над самым центром Манхэттена появился огромный шар величиной с дом, все решили, что это гигантская бомба, которую сбросила на них некая враждебная держава с целью уничтожить город до основания. На улицах завывали сирены воздушной тревоги. Все радио- и телепередачи были прерваны, и дикторы объявили, что населению надлежит немедленно укрыться в подвалах и убежищах. Тысячи людей, которые в тот утренний час торопились по улицам на работу, увидев в небе этого страшного монстра, в ужасе ринулись к ближайшим станциям метро. Генералы не отходили от телефонов и раздавали приказы всем, кто подвернется под руку. Мэр Нью-Йорка связался по прямому проводу с президентом Соединенных Штатов в Вашингтоне (округ Колумбия) и попросил о помощи, а президент, который в это время еще сидел в пижаме и завтракал, сейчас же отодвинул в сторону тарелку с недоеденными сладкими картофельными хлопьями и потребовал срочно соединить его со своими генералами и адмиралами. По всей огромной территории страны пронесся слух, что над Нью-Йорком висит и в любой момент может взорваться самая большая бомба в истории человечества, и во всех пятидесяти штатах — от Аляски до Флориды, от Пенсильвании до Гавайских островов — была объявлена военная тревога.

34

— Начинай, Сороконожка! — приказал Джеймс.

Сороконожка взял в зубы одну из шелковых нитей и перекусил ее. И снова одна из чаек оторвалась от стаи и полетела в сторону с обрывком веревки на шее. Правда, теперь на конце этой веревки уже не болтался разъяренный Облачный Житель.

— Давай следующую! — скомандовал Джеймс. Сороконожка перекусил еще одну веревку.

— Почему мы не опускаемся?

— А я говорю, что мы опускаемся!

— Нет, не опускаемся!

— Не забывайте, что сейчас персик гораздо легче, чем в начале путешествия, — сказал Джеймс. — Он потерял за ночь очень много сока от попаданий этих ужасных градин. Сороконожка, перекуси еще две веревки!

— Ага, теперь уже лучше!

— Пошло дело!

— Вот теперь мы действительно опускаемся!

— В самый раз! Остановись, Сороконожка, не перекусывай больше, а то мы начнем падать слишком быстро.

Гигантский персик начал понемногу терять высоту, и дома и улицы внизу с каждой минутой становились все ближе.

— Интересно, появятся ли наши фотографии в газетах, когда мы спустимся вниз? — спросила Божья Коровка.

— Боже мой! Я же забыл почистить мои башмаки! — воскликнул Сороконожка. — Все должны немедленно помочь мне, чтобы я успел к нашему приземлению!

— Ради всего святого! — сказал Дождевой Червь. — Можешь ты хоть на минуту забыть о своих…

Но он не успел закончить, потому что внезапно прямо над ними раздался страшный рев. Все в страхе посмотрели наверх. Могучий четырехмоторный лайнер с воем и свистом вылетел из соседнего облака и пронесся в каких-нибудь двадцати футах над их головами. Это был самолет, совершавший ежедневный утренний рейс из Чикаго в Нью-Йорк. Пролетая над персиком, он единым махом перерезал все до одной веревки, которыми чайки были привязаны к нему. Чайки рванулись вверх, а гигантский персик, не имея больше поддержки в воздухе, камнем рухнул вниз.

— Спасите! — закричал Сороконожка.

— Помогите! — закричала мисс Паучиха.

— Мы погибли! — закричала Божья Коровка.

— Это конец! — закричал Старый Зеленый Кузнечик.

— Джеймс! — закричал Дождевой Червь. — Сделай же что-нибудь!

— Я не могу! — в отчаянье крикнул Джеймс. — Простите меня! Прощайте! Закройте глаза — осталось уже недолго!

35

Крутясь колесом, персик стремительно несся к земле, а все его обитатели в ужасе и отчаянье уцепились за плодоножку, чтобы их не разбросало по воздуху.

Персик падал все быстрей и быстрей. Ниже, ниже, ниже… Еще совсем чуть-чуть, и он рухнет на дома и улицы и разобьется вдребезги!

А на Пятой авеню, на Мэдисон авеню и на других улицах города те люди, которые не успели укрыться в подземных убежищах, перестали метаться по мостовым и, застыв от ужаса, смотрели наверх. Они уже не пытались спастись — ведь они думали, что на них падает самая большая бомба в мире. Некоторые женщины плакали. Другие опустились на колени и вслух молились. Сильные духом мужчины немногословно прощались друг с другом: «ну, вот и все, Джо!», «прощай, старина!» Следующие полминуты весь город, затаив дыханье, ожидал неминуемого конца.