Читать книгу "Смытые волной - Ольга Приходченко"

– Владик, меня встречают, разреши откланяться. Семь футов тебе под килем.

– Куда ты? Мы ведь только встретились. Я хочу тебя еще увидеть.

– Зачем? У тебя прекрасная жена, главное, достойная тебе пара.

Я села в машину.

– Ну, что ты можешь сказать в свое оправдание? – на меня в упор уставились неотразимые синие глаза, обрамленные густыми ресницами, и ехидно скривленные губы. – Зачем пила с этим типом? Кто это?

– Старый знакомый, еще с института, а что? Какие проблемы? Что за вопросы? Тебя что-то волнует? Мне тоже, дорогой, много чего не нравится, но я же не устраиваю тебе облавы, не выговариваю тебе свои претензии. Ладно, поехали, раз приехал, я устала.

– Ты сегодня не в себе, какая-то не такая. У тебя был с ним роман? Или бурное свидание?

Я смеялась – ревнует. Поревнуй, поревнуй.

– Глупости не неси, с ним на втором или третьем курсе встречалась моя подружка по институту. Он меня все о ней спрашивал.

Мы целовались с любовником, когда причаливали к очередному светофору, я смеялась, пела пьяным голосом:

Ах, гостиница моя, ты гостиница.

На кровать присяду я, ты подвинешься.

Занавесишь ты ресницы занавескою.

Я всего на час жених, ты – невестою.

Я без умолку болтала. Видно, коктейль «Одесса» был для меня персонально приготовлен, без обмана, плюс на пустой желудок – вот меня и понесло.

– С чего бы это ты такая веселенькая? – мой возлюбленный закипал вместе с перегревшимся мотором своего видавшего виды «москвича».

– Кредит в банке выбила на новый холодильник для базы, вот и гуляю. А тут и с этим водоплавающим случайно на углу Пушкинской столкнулись, очень давно не видела, он меня сначала даже не узнал. Ты что ревнуешь? Поехали скорее, я так соскучилась. Смотри, залюблю тебя до смерти!

– Все обецяете и обецяете, Мегера Ёсифовна, так я верю, как тот поц, и жду.

Я не могла остановиться, смеялась до слез. Наверное, еще коктейль не улетучился, или поняла, какой дурой была в молодости, таких хороших ребят в упор не видела. Вон каким стал красавцем помощник капитана.

– Останови, пожалуйста, машину. Останови, я кому сказала!

– Что случилось? Тебя тошнит? Набухалась с этим мореманом? Что у тебя с ним было?

– К сожалению, ничего, дорогой, но и ты совершенно свободен. Прощай, не звони мне больше.

– Так, начинается. Какая вожжа тебе на сей раз под хвост попала? Мне тоже все надоело, я из-за тебя семью свою забросил, сына.

– Останови машину, я кому сказала?

– Запомни дорогая, я больше бегать за тобой не буду. Пошла ты…

Я шла по улице и ревела, не обращая ни на кого внимания. Пока пешком добрела домой, успокоилась. На лестничной площадке у входа в квартиру напялила на себя маску счастья и захлопнула за собой дверь. Сегодня моя старшая сестра будет ночевать у себя в новой однокомнатной квартирке на Черемушках, а я усядусь на ее диван с кроссвордом из свежего номера «Огонька». Какое счастье быть свободной, независимой от всех. Устала.

Следствие ведут не знатоки

Сегодня с утра мне опять топать по давно забытому маршруту. Опять доезжаю 18-м трамваем до телецентра и топаю по Артиллерийскому переулку до Черноморской дороги. Каждый раз вспоминаю курсанта этого училища Витю Агеева, второй курс своего института и наших несколько свиданий с его признаниями в любви. Почему мне запомнились его красные уши? Да еще до пола длинная шинель со специфическим казарменным запахом вещей, которые редко проветривают. Вот уехала бы тогда с новоиспеченным офицером и совсем другая была бы у меня судьба. Красивый, высокий и, главное, хороший скромный курсант-выпускник. Больше, пожалуй, таких интересных парней в моей жизни и не встречалось.

Тогда я думала, что со временем он обязательно будет похож на Григория Мелехова из «Тихого Дона». Зацикленная на кино и книжных романах, я, как полоумная, ни о чем другом не могла ни думать, ни мечтать. Так и промечтала весь институт. А после его окончания мне попадались все какие-то шибздики. Стала бы офицерской женой, нарожала бы ребятишек и носилась бы со своим офицером по просторам родины чудесной, по разным гарнизонам и весям необъятной страны. А что, чем плохо на Камчатке или куда-нибудь за Урал с Сибирью забраться, а если совсем повезет, то и Европу посмотреть, служил же Фатимкин отец в Венгрии, а у Светки Барановой – в Германии, и жили они не тужили, не бедно жили. Тогда и всем моим романам не суждено было бы сбыться. И не знала бы никакие овощные базы ни на Хуторской, ни на Моторной, где оказалась после института.

Но сегодня мой путь не на работу, а за железные ворота, напротив одесской женской тюрьмы. Хорошо хоть пока не в саму тюрьму, где уже не первый год томятся сотрудники базы. Здесь, за этими воротами, в неприглядных комнатках хранятся папочки с документами, изъятые в ходе следствия по нашей конторе за предыдущие годы. Своих одесских следаков не хватило, привлекли со стороны, черти, откуда только не приехали разгребать одесские дела, выискивать преступления. И хоть бы специфику знали, не обязательно большие грамотеи в хранении и продаже овощей и фруктов, но чуть-чуть бы разбирались, что к чему. И не таскали бы нас тогда сюда по очереди.

Достается только складским бухгалтерам с учетчиками складов и тем, кто подписывал и был в комиссиях по вывозу гнилья на свалку и на корм скоту. По самим документам все как в аптеке, есть небольшие ошибки, промахи, но это все ерунда. Главный враг подозреваемых – их собственный язык. Люди по нескольку лет под следствием, не выдерживают и сами себя оговаривают. Да подпишу все, только перестаньте мучать, а там, на самом справедливом в мире нашем социалистическом суде, выложу уже правду. Только бы дали сказать, а то рот на полуслове заткнут, никого, ни свидетелей, ни адвокатов, слушать не станут, срок припаяют – и все. Виноват – не виноват, кого это волнует, кроме самих осужденных и их родственников. Потом, в судах повыше, может, разберутся, кого-то выпустят, но извиняться… Да вы что, смеетесь. И попробуй потом восстановись на работе или устройся на новую, докажи, что ты не вор, особенно если ты не коренной национальности, а дальний потомок тех, кого сорок лет водили по пустыне.

Складских бухгалтеров с учетчиками таскают с одним, а мне треплют нервы с другим: все папки нашего планового отдела тоже под арестом, их не дают забрать или хотя бы на время вынести. А как же работать, нам же данные нужны, голые цифры. Ничего не знаем. Нужны? Так переписывайте здесь, на месте. Целая проблема, смех и грех. Что в них секретного? Ах, да, вдруг капиталисты прознают, сколько выпустили нашей продукции за прошлый год или, того хуже, сколько мы начислили заработной платы и какая у нас производительность труда. Сижу за краешком узкого железного стола и под неусыпным оком переписываю необходимые мне цифры. Потом этот лист бумаги заверяю и получаю разрешение на вынос. Полдня как не бывало. Да если бы только это. А то еще и вопросики разные задают, требуют что-то расшифровать, пояснить. Один чересчур дотошный все допытывался: