Читать книгу "Волшебная палитра любви - Диана Рейдо"

– Недалеко – это сколько? – спросила Мередит.

Она заменила в поезде легкие дорожные ботиночки на туфли на каблуках и совсем не горела желанием стирать ноги в первый же день приезда в Польшу.

– Недалеко – это минут пятьдесят, не больше. – Он с сомнением посмотрел на ее обувь.

– Давай так: как только ты скажешь, что устала, мы ловим такси и доезжаем уже на машине.

– Не скажу, – заверила его Мередит. Ей не хотелось выглядеть в глазах Эдмунда совсем уж избалованной. Хотя последние месяцы жизни в Сиднее она перемещалась исключительно на автомобиле. Из дома – в машину, из машины – в салон, в бутик, в галерею или супермаркет. Либо же они передвигались на машине Рональда.

Последние долгие душные неопределенные месяцы жизни в Сиднее.

Мередит решительно тряхнула головой, отвлекаясь от нежеланных мыслей. Волосы упали ей на глаза. Теплый варшавский ветер играл с ними, а солнце золотило их нежными бликами.

Эдмунд залюбовался этой картиной.

– Ну что, мы идем или как? – нетерпеливо спросила Мередит.

Эдмунд взял ее под руку, и они зашагали от вокзала в направлении центра.

– Расскажи мне о Варшаве, – попросила Мередит. – Я же ничего не знаю.

– Что мне тебе рассказать… Гид из меня неудачный, причем весьма. Могу, конечно, дать краткий обзор сухими терминами, как в энциклопедическом словаре.

– Любыми терминами, просто расскажи мне про город.

– Варшава, как тебе известно, является столицей Польши, – начал Эдмунд. – Вот уже четыреста лет, кстати.

– Срок немалый.

– Да. Город одновременно спокойный и вместе с тем жизнь не стоит на месте. После Второй мировой войны город пришлось почти полностью восстанавливать. С трудом, конечно, но восстановили. Можно сказать, что это единственный в мире реконструированный город.

– Подумать только.

– Варшава – крупнейший культурный центр.

– О, это же как раз по твоей части.

– Да, с этим мне повезло. Можно сказать, родился в нужном месте.

– И в нужное время?

– Время покажет, – выдал каламбур Эдмунд. – Ну что еще… У нас много театров, музеев. Семьдесят четыре галереи искусства.

– Ого! Значит, у тебя есть перспективы?

– Посмотрим. Я ведь уже рассказывал тебе. Пока продвигается не очень успешно. Надо много работать.

– Ладно. А что еще у вас есть?

– Ты любишь оперу? Опера, оперетта, камерная опера. И филармония.

Мередит скривилась.

– Честно говоря, в Сиднее наелась и оперой, и прочими театральными действами. Да и на польском я мало что пойму. Без тебя я тут пропаду.

– Ну, не такие уж мы поляки темные, – засмеялся Эдмунд.

– Ах, ну да, конечно. Английский как международный.

– Угу. Всеобщий язык.

– Что еще может предложить ваш город туристам?

– Да все что хочешь. Бары, магазины, рестораны. Все достопримечательности – к твоим услугам. Все, что понастроили и сохранили. Королевский тракт, Королевский замок – все это мы с тобой посмотрим. Старый город с его рынком и колонной Сигизмунда. Краковское предместье, дворец на воде…

– Одним словом, найдем чем заняться, – подытожила Мередит.

Они шли вдоль красиво оформленных витрин с надписями, непонятными Мередит, вдоль оград и кафе, где сидели под тентами люди и наслаждались весенним солнцем, не спеша, впрочем, избавляться от шарфов, перчаток и шляп.

Громкоголосый галдеж воробьев, чуявших явную перемену к лучшему, напомнил Мередит детство. Когда просыпаешься рано утром и надо идти в колледж, а сквозь сетчатые занавески проникают птичьи голоса, смешиваясь с потоками солнечных лучей. И необходимо подниматься, идти умываться и чистить зубы, а в столовой ждет завтрак – блинчики с абрикосовым джемом – и мама, радостная и улыбающаяся, обнимает Мередит, а Мередит прижимается щекой к любимому маминому переднику, надеваемому скорее для красоты, чем по необходимости. На переднике вышиты оранжевые вишни, а сам он пахнет свежестью и еще каким-то цветочно-цитрусовым парфюмом, который мама предпочитала всем другим…

Надо будет, кстати, позвонить ей в Торонто.

Мама живет там со своим вторым мужем, его ребенком от первого брака и их общей дочерью Венди. Мередит всего пару раз бывала у них в гостях. И, хотя ее там прекрасно принимали и окружили заботой, Мередит предпочитала видеть маму у себя в гостях, в Сиднее. Ну или у брата.

Жаль, что мама редко выбиралась и к Мередит, и уж тем более к брату, который был настолько занят бизнесом, что с трудом выкраивал время для своей собственной жены.

– Ну вот мы и пришли, – прервал ее размышления Эдмунд. – Ты, поди, не веришь своему счастью?

– Да нет, наоборот, удивлена, что мы дошли так быстро.

Эдмунд толкнул калитку забора, за которым виднелся небольшой приземистый дом с зеленым крыльцом и причудливым, с забавной резьбой, фонарем, призванным, очевидно, освещать крыльцо в темное время суток.

– Здесь я и живу. Пробовал снимать квартиру, но не всегда, признаюсь, хватало денег. Да и скучновато одному было. К тому же дома я бываю нечасто. Сама видишь: то езжу по другим городам в поисках новых впечатлений…

– Двусмысленно звучит, – заметила Мередит.

Эдмунд светло улыбнулся.

А Мередит почему-то подумала, что несколькими неделями раньше от подобных слов Эдмунд, скорее всего, покраснел бы.

– В поисках новых образов, – поправился он.

Мередит засмеялась:

– Опять двусмысленно!

– Так, может, это ты вкладываешь двойной смысл в мои слова, а вовсе не я? – поддел он ее.

– Ладно. Продолжай.

– Ну, когда я нахожусь в Варшаве, то либо бегаю по галереям, либо тоже работаю на натуре. Город, пригороды… Хотя, конечно, мне все реже удается найти здесь что-то интересное.

– Изрисовал вдоль и поперек все, что под руку попалось?

– У тебя сегодня хулиганское настроение, как я погляжу. Да, можно и так сказать, милая.

Мередит с недоверием покосилась на него, среагировав на последнее слово.

– Это дом моей мамы. Ей уже за шестьдесят.

– Так много? – невольно вырвалось у Мередит. – Ой, прости, я не хотела…

– Да ничего страшного, – спокойно ответил Эдмунд. – Я поздний ребенок, так уж вышло…

– Зато, наверное, долгожданный и любимый?

– Ну, что есть, то есть.

– И одаренный к тому же.

– Издеваешься?

– А что, тебе раньше никто не говорил, что ты талантлив?