Читать книгу "Река желания - Марта Поллок"

– Не знаю…

Мэгги расхотелось встречаться с Клиффом и продолжать беседу с мистером Даркенроуди.

Уж лучше страдать от безумия неразделенной любви, чем выслушивать страстные признания совершенно безразличного тебе человека!

Она вспомнила, что сегодня мама попросила ее посетить клуб – единственное место в радиусе двадцати пяти миль, где собиралось местное светское общество.

Увы, Клифф уже спускался с крыльца и шел ей навстречу своей неторопливой походкой. Представительности и уверенности ему было не занимать. Бледен, правда, но какие умные глаза! Длинные волосы схвачены лентой на затылке, обязательная книга в руках, тщательно продуманная одежда – в Вермхолле молодой Даркенроуди слыл интеллектуалом и щеголем.

Он действительно отличался умом и сообразительностью от многих сверстников, экстерном окончил гуманитарный факультет университета, постоянно публиковался в «Вестнике знаний» и обладал обширной библиотекой. Не курил, не злоупотреблял алкоголем.

Не оборачивался вслед смазливым девчонкам.

У Клиффа, со вздохом подумала Мэгги, есть только один недостаток: он любит ее! Клифф писал ей длинные письма с объяснениями в любви, подкарауливал на берегу озера, звонил вечерами по телефону. Когда миновала пора школьных экзаменов и девушка променяла тихий Вермхолл на городскую жизнь, Клифф несколько раз приезжал к ней и требовал – да, требовал! – чтобы Мэгги образумилась. Чтобы слушалась если не своей матери, так его, молокососа, советов!

Как тогда Мэгги разозлилась, просто ужас!

Кажется, это был Джек, да, Джек Паттерсон, который случайно оказался рядом и, видя гнев приятельницы, в шею вытолкал Клиффа с факультетской вечеринки в клубе «Белая лошадь».

Молодой Даркенроуди сменил тактику, стал говорить о своей любви к Мэгги каждому встречному, опубликовал цикл любовных стихов, посвященных предмету своей страсти, в литературном приложении к «Вестнику знаний», и добился, что девушка стала… чуть ли не посмешищем в глазах однокурсников.

Идиот! Ну, не любила она его, и все тут!..

Впрочем, надо ли сейчас вспоминать времена, когда Клифф преследовал ее, сгорая от страсти. Она не ребенок и уж как-нибудь сама решит, как выйти из глупого положения. Многие из ее подруг никогда не ссорились с похожими поклонниками, спокойно относились к их бурным изъявлениям чувств и даже с покорным видом принимали подарки.

Женщины коварные существа. Но можно ли так поступать и мне? – спрашивала себя Мэгги. И, не находя ответа, вздыхала: как сложна жизнь!

– Приятель, ты похож на молодого профессора! – воскликнула она. – Не скрою, слышала о твоих успехах в изучении английской филологии. От души поздравляю!

– Пока не с чем меня поздравлять, любимая. Думаю, профессором меня сделают лет через пять и тогда я буду вполне прилично зарабатывать. – Пытливо взглянув на молодую женщину, Клифф тихо спросил:

– Ты соскучилась по мне, Мэгги?

– Ох, ужасно! По тебе, по всему Вермхоллу, особенно по озеру. Представляешь, свалилась с лодки в воду прямо в одежде, но была рада, что все вокруг такое знакомое и родное!

Сколько же мы с тобой не виделись, Клифф?

Года два или три?

– Мы не виделись двадцать шесть месяцев и четырнадцать дней, Мэгги, – произнес молодой человек трагическим голосом. – Так жестоко с твоей стороны, что ты…

Начинается, обреченно подумала Мэгги и внезапно поинтересовалась у Клиффа, почему это он всегда называет своего отца стариком.

– Так ведь ему за пятьдесят! – удивился Клифф. – А что? Это почетно быть стариком, о тебе заботится государство, опекают социальные службы. Посмотри на моего, он всегда в хлопотах, практические дела давно заменили ему воображение. А человек без воображения достоин жалости. Старики не мечтают, Мэгги! Ты вот разве находишь понимание со своей матерью?

– Клифф, ты просто не любишь своего отца! – воскликнула молодая женщина, не отвечая на вопрос, и в ответ услышала слова, которые сразу расставили все по местам:

– А за что мне его любить?

– Так вот, Клифф, а я не люблю тебя, – ослепительно улыбаясь, произнесла Мэгги и пожалела о том, что не сказала этого своему мучителю раньше. – И я не буду старухой, когда разменяю пятый десяток. Кстати, ты знаешь устройство отопительного бака, мой ученый сосед? Такая круглая штука на чердаке?

Там какая-то труба прохудилась и грозит залить летучих мышей. Не посмотришь, а?

– Прощай! – буркнул обиженный Клифф и неторопливо и важно зашагал прочь.

– Не дуйся, сосед! – крикнула ему вслед Мэгги.

В первый раз в жизни ей было легко разговаривать с бывшим однокашником, хотя на душе скреблись кошки. Нет, никогда больше она не станет называть мистера Даркенроуди стариком! Ей было жаль, что лучшему плотнику и слесарю Вермхолла так не повезло с сыном. Зато ей повезло с матерью: она такая наивная, так желает всем счастья, что невозможно ее за это не любить!

7

На солнце набежало облако, подул ветерок.

Мэгги вспоминала отца, глядя на валуны, омываемые волнами. Кто бы мог подумать, что мужчина в самом расцвете сил внезапно упадет замертво в разгар обсуждения нового фильма со своим участием. Никто даже и не подозревал, что у Бенджамена Спрингфилда слабое сердце.

Его смерть стала неожиданным и невыразимо тяжелым ударом для Мэрилин и Мэгги.

Лишь через несколько месяцев они смирились с неоспоримой истиной: отец умер, а жизнь продолжается…

И все-таки ее мать, как сказал Валентино, одинока.

Но она окружена мужчинами, следовательно, ее женское тщеславие удовлетворено.

Полная чушь, тут же возразила себе Мэгги.

Смешно даже думать об этом. И Саймон, и Генри – давние друзья отца, не более того. Никакого романа между ними и Мэрилин Спрингфилд нет и быть не может. И нет ничего особенного в том, что Саймон вызвался помогать ей, а Генри писал в ее домике для гостей свой очередной бестселлер.

Никакой свадьбы не будет… если ее не подготовить. Похоже, настало время самой браться за дело, хватит строить предположения и мучиться сомнениями. Вперед, в клуб! – скомандовала себе молодая женщина.

Помещения клуба в местечке Вермхолл выглядели стильными и уютными, полными света и воздуха. Здание, расположенное неподалеку от железнодорожной станции, когда-то служило ремонтным цехом депо, и архитектор умышленно подчеркнул это, позволив членам клуба предаваться ностальгическим воспоминаниям.

На двутавровых балках под высоким стеклянным потолком висели цепи и блоки, узкие металлические лестницы вели в бильярдную и в курительную. Униформа официантов напоминала форму железнодорожных кондукторов. У входной двери висел бронзовый станционный колокол. Меню состояло из блюд, популярных в середине позапрошлого века в привокзальных ресторанах.